Отмеченный богами
Шрифт:
— И почему, по его мнению, нам не следует искать изменника в Совете, хотя мы уверены, что таковой в нем имеется?
— Он сказал, предатель выявится сам по себе, если мы проявим терпение. Я не мог не подумать о том, что он усыпляет нашу бдительность лишь потому, что сам этим предателем и является.
— Но это же нелепо! — запротестовал Кадан. — Я хотел сказать лишь то, что заговорщик против Империи, если выждать, обязательно совершит какую-нибудь оплошность и тем самым обнаружит себя!
Апирис с совершенно потерянным видом
— Полагаю, он уже сделал это, — заключил Шуль. — Кадан, я считаю, беседуя столь откровенно с Верховным Жрецом, вы пытались завербовать его в свой заговор!
— Да нет у нас никакого заговора! — возопил Кадан. — А если и есть, то я в нем не участвую! — Он поднял глаза, чтобы посмотреть, почему вдруг потемнело. Оказалось, одна из наиболее крупных лун — не исключено, что Барзуар, — проходит через солнце.
Это напомнило ему об уходящем времени. Еще один день может быть потерян.
— Милорды, — сказал он, — армия ждет моего приказа. Коль вы запрещаете мне сопровождать её одному, то я приглашаю вас принять участие в походе. Коль вы запретите мне вообще выступить, то я позволю себе отвергнуть ваше требование, если, конечно, последний таинственный незнакомец, которого вы приволокли с собой, не Принц Гранзер или не Императрица собственной персоной. В таком случае я отсрочу выступление армии и отправлюсь с вами в Палату Совета, чтобы раз и навсегда покончить с этим идиотизмом. Но коль скоро это не Гранзер и не Беретрис, то я с вашего позволения откланяюсь, чтобы отдать необходимые распоряжения.
— Нет! — Последний всадник, откинув капюшон, открыл лицо.
Кадан в первый миг не понял, кто перед ним. Он ожидал увидеть ещё одного члена Совета. Но сомнения продолжались недолго.
Последним всадником оказался Принц Граубрис.
— Ваше Императорское Высочество… — поклонился военачальник.
— Матушка слишком плохо себя чувствует, чтобы оставить свои покои, — объяснил Граубрис. — А мой деверь не желает серьезно относиться к выдвинутым против вас обвинениям. Таким образом, сюда должен был приехать я, дабы предотвратить возможную угрозу Империи с вашей стороны.
— У меня нет ни малейших намерений угрожать безопасности Империи! — заорал Кадан.
— Мне хотелось бы в это верить, — промолвил Граубрис. — Но, увы, такой уверенности у нас нет. Поэтому армия не выступит в поход до тех пор, пока не будет решен этот вопрос. Люди, которые подавляли бунт, повергнутся допросу. И если кто-то из ваших солдат принес ложный вызов Лорду Ниниаму, его личность должна быть установлена.
— Но… но, Ваше Высочество, здесь же без малого полмиллиона человек! Неужели вы желаете, чтобы Лорд Ниниам, пытаясь выявить посланца, взглянул на каждого из них.
— Да, если до этого дойдет, — подтвердил Граубрис.
Лорд Кадан бросил на Принца полный отчаяния взгляд и увидел в глазах наследника тупую решимость. Он посмотрел на Апириса, но Верховный Жрец не
Кадан посмотрел на карты, на инструкции, которые совсем недавно собирался направить своим подчиненным, на расписание боевых охранений и на остальные документы, определяющие порядок марша.
— Надеюсь, вы сознаете то, что делаете, — со вздохом произнес военачальник. — Хорошо. Я откладываю выступление. Еще раз. И я отправляюсь с вами во Дворец, чтобы разъяснить дело в присутствии всех членов Совета. Разумеется, если вы не собираетесь меня сейчас арестовать и бросить в какой-нибудь застенок, — закончил он, глядя Принцу прямо в глаза. — Надо сказать, — продолжал он, — я буду просто потрясен смелостью того, кто попытается это сделать на виду у преданных мне солдат.
Он не смотрел на охраняемую четырьмя часовыми арку, через которую въехали всадники, и не оглядывался на дверь штаба позади себя, где толпилась дюжина офицеров, ожидая последних указаний.
— В этом нет никакой необходимости. — Граубрис бросил на Шуля мрачный взгляд. — Если вы согласны сопровождать нас до Зейдабара, то об аресте не может быть и речи.
Апирис с облегчением вздохнул, а Орбалир не смог утаить разочарования.
Через десять минут пятерка всадников покинула лагерь в Агабдале и понеслась по широкому проспекту в сторону Зейдабара.
В это время Принц Гранзер тяжело вышагивал по залу рядом с покоями Императрицы, которые только что покинул. Он оставил двери открытыми, и до него доносились запахи лекарств, больного тела и человеческих экскрементов.
— Пригласите остальных лекарей! — приказал он ближайшему лакею. — Ее Императорское Величество чувствует себя очень плохо.
Все присутствующие понимали, что Принц выразился слишком мягко. Беретрис умирала. Никто не знал, сколько она ещё протянет, но все надежды на выздоровление исчезли ещё зимой.
Гранзер остановился в центре огромного драдишнанского ковра, чтобы видеть слуг и лекарей, торопящихся в покои Императрицы. Затем перевел взгляд на своего адъютанта Делбура.
— Куда подевался Граубрис? — спросил он. — Ему следовало быть здесь. У меня нет полной уверенности, но это может означать конец.
— Не так давно он выехал из Дворца вместе с Лордом Шулем, — горестно промолвил Делбур. — Мне кажется, они направились в Агабдал.
— Проводить армию?
— Хм-м… Думаю, они хотели побеседовать с Лордом Каданом.
Гранзер заметно помрачнел.
— Лорд Шуль?
— Да.
— Орбалир был с ними?
— Да, был. И кроме него, ещё Верховный Жрец.
— Апирис? Значит, и он встрял в это дело?
— Встрял, Ваше Высочество?
Гранзер ничего не ответил. Повернулся и быстро вышел — почти выбежал — из комнаты.