Отмеченный богами
Шрифт:
Данугаи развернул пергамент. Почерк, естественно, принадлежал Демишину, но подпись гласила: За Апириса, Верховного Жреца, по его распоряжению. В последний день триады Орини, 1104 года милости богов.
Суть послания оказалась довольно простой, и выполнить распоряжение было не сложно. Данугаи прошел через храм, дал знак ожидавшему его секретарю, и через какую-то секунду оба служителя богов уже сидели за столом в кабинете Главного Жреца. Данугаи стал диктовать объявление, которое следовало поместить в трапезной.
Вечером
Апирис, Верховный Жрец Великого Храма, Уста Богов и Уста, Обращающиеся к Богам, Советник её Императорского Величества Беретрис, Королевы Домдара и Императрицы всех подчиненных Домдару земель, просит жрецов или иных особ, которым известно о личности и местонахождении Богоизбранного Заступника, немедленно переслать эту информацию Имперскому Совету в Зейдабар.
Вадевия нахмурился и вопросительно посмотрел на Мезизара.
Мезизар подумал немного и пожал плечами.
— Оставляю это дело на твое усмотрение, — молвил он. — Ты с ним говорил, я же видел парня младенцем, более двадцати лет назад.
— Он просил меня никому не рассказывать, — ответил Вадевия, — и при этом весьма решительно.
— А Главный Жрец просит тебя сообщить об этом Совету, — возразил Мезизар. — Кому из них ты повинуешься?
Вадевия не долго колебался.
— Данугаи просит, — с ударением произнес он, — а Маллед решительно требует.
— Серьезный аргумент, — согласился Мезизар. — Но имеет ли он право требовать, как тебе поступать? Тебе, так же как и мне, известно, что к просьбе вышестоящего жреца, сделанной от имени Верховного, нельзя относиться легкомысленно. Даже если она сделана не в приказной форме.
— Маллед был избран самими богами ещё до того, как замолчали оракулы, — ответил Вадевия. — И это дает ему все права. Как был избран Верховный Жрец, мне не известно. Может быть, это свершилось через оракулов, а может быть, и нет. Тем не менее он олицетворяет верховный религиозный авторитет Империи. Возникает законный вопрос: чей авторитет мы должны считать более весомым?
Он молчал так долго, что Мезизар, потеряв терпение, изрек:
— Ну и?..
— Исходя из того, что говорят древние легенды и учитывая все обстоятельства, следовало бы отдать Богоизбранному Заступнику приоритет над Верховным Жрецом, — заключил Вадевия. — Но выбор не прост, и мне хотелось бы ещё подумать.
— А что мне сказать Дирвану и Таласу после того, как они прочитают это объявление? — спросил Мезизар.
Дирван и Талас были единственными оставшимися в живых жрецами, которые знали, что двадцать два года назад боги избрали Заступника.
— Скажи, чтобы они позволили решать мне, — ответил Вадевия. — Я принимаю на себя всю ответственность. Пусть они никому ничего не говорят, пока я все хорошенько не продумаю.
Мезизар некоторое время молча смотрел на коллегу, а затем согласился.
— Как скажешь. Думай как следует.
С этими словами он
Вадевия думал как следует. Он размышлял во время еды и позже, в своей келье. Он продолжал раскидывать умом на рассвете и не прекращал этого занятия весь день.
Но с каждым последующим днем он углублялся в эту проблему все меньше и меньше.
Миновали две триады, не принеся с собой никаких событий и соответственно никаких сведений о Заступнике. Данугаи, снедаемый любопытством, отправился вниз, в мрачный покой подземелий, на поиски Демишина.
Маги обычно трудились в крошечных темных кельях с толстенными каменными стенами. В таких помещениях ничто не могло их отвлечь. Посыльные доставляли им еду и питье и уносили от них полученные послания и распоряжения. Комната Демишина практически ничем не отличалась от всех остальных помещений подобного рода. Данугаи она казалась пустой и абсолютно лишенной комфорта, однако Демишин чувствовал себя в ней превосходно.
— Что слышно из Зейдабара? — спросил Данугаи, после того как Демишин окончательно вышел из транса.
— Ничего особенного, — ответил маг. — Продолжают поступать сообщения о беспорядках на востоке. Здоровье у Императрицы по-прежнему оставляет желать лучшего, но ухудшения не наблюдается. Никто открыто не говорит о наследовании, однако Принцесса Даунла, как сообщают, во время свадебного пира позволила себе бестактное замечание в адрес несчастного Принца Морезоя.
Принцесса Даунла была супругой Принца Золуза, младшего из двух сыновей-близнецов Императрицы, и матерью всех шести выживших внуков и внучек Беретрис. Принц Морезой — единственное и при этом хилое дитя старшего из близнецов — скончался не так давно в возрасте девяти лет.
Данугаи, не проявив никакого интереса к дворцовым интригам, спросил:
— Удалось ли найти Избранника богов?
— Во всяком случае, я об этом не слышал, — ответил Демишин. — Если кто и знает его местонахождение, то нам, магам, об этом не говорит.
Данугаи задумался.
— Впрочем, не исключено, что в наши дни вообще нет никаких Богоизбранных Заступников, — заметил Демишин.
Данугаи согласился и пошел к выходу. Поднимаясь по ступеням, он поглаживал бороду, осененный некой идеей.
В тот же вечер он собрал в малом храме девять наиболее высокопоставленных жрецов. Они принесли с собой по три-четыре бархатных молитвенных подушки, соорудили из них импровизированные кресла и удобно расселись вокруг алтаря Самардаса. Солнце уже опустилось за горизонт, но за алтарем горела сотня свечей, давая достаточно света и согревая пропитанный ароматом курений воздух.
Данугаи уселся, скрестив ноги, на свои подушки, рядом с алтарем. Кратко изложив положение дел, он сказал:
— Я думал о том, чтобы поместить объявление на площади. Может, кому-то из мирян что-нибудь известно?