Отмеченный молнией

Савенков Роман

Стоило Риордану шагнуть за резные ворота, как с трибун донеслось:

– Глядите, это Бесноватый!

– Зашел повидаться со своими, стало быть...

– Эй, Риордан, Овергору будет не хватать тебя на Парапете Доблести!

Горожане еще не забыли его боевое прозвище, но теперь оно прозвучало не так, как прежде. Любая толпа – незрячая, ее любовь и ненависть слепы. В голосах горожан Риордан уловил оттенки недовольства. Как будто он сам исключил себя из Школы! Когда-то он был их надеждой, а теперь ему предстояло превратиться в дезертира с поля битвы. Даже в случае,

если Фоллс будет повержен, к Риордану не станут относиться лучше. А уж если Овергор снова потерпит поражение, то его заклеймят позором, словно он напрямую к этому причастен.

На центральном плацу в этот час было многолюдно. Персонал Школы готовился к торжественному построению. Скоро Биккарт огласит состав боевой десятки. Риордан видел много знакомых лиц, но его глаза были прикованы к трем поединщикам, что беседовали между собой чуть в стороне от парадного крыльца. Это были три его земляка. Три бывших деревенских паренька из Вейнринга, менее года назад волею судьбы заброшенные в столицу. Ядро его сообщества Прочный круг. Три верных товарища, которые вместе с ним поклялись стоять друг за друга до конца.

Они были заняты разговором и пока не заметили его приближения. Риордан шел к землякам и дивился, как же они изменились за последний год. Тиллиер был высокий и гибкий, он обладал отменной реакцией, но ему не хватало выносливости. Теперь его фигура стала похожа на клинок шпаги Риордана – от нее веяло стальной крепостью. Коренастый крепыш Хоракт превратился настоящего здоровяка. Его выпуклая грудная клетка стала еще более широкой, плечи раздались. Наверняка боевой топор смотрелся легким перышком в его могучих руках.

Но более остальных преобразился здоровяк Дертин. Еще год назад он выглядел на фоне других курсантов настоящим гигантом, но в нем оставалось что-то от сельского увальня. Какая-то юношеская угловатость присутствовала в его движениях. Теперь Риордан увидел настоящего атлета, тренированную стать которого не могли скрыть просторные одежды. От него исходило ощущение непобедимой силы, злой энергии, готовой крушить все без разбора.

– Сладкой погибели, поединщики, – негромко произнес Риордан.

– Привет, Арбитр, – отозвался Дертин.

Он назвал друга титулом их тайного общества, отдавая дань детским воспоминаниям.

– Здравствуй, Риордан, – улыбнулся Хоракт.

Друзья не поприветствовали его, как равного и имели на это полное право. Риордан сошел с дороги, ведущей на Парапет Доблести, тогда как они сделали по ней новые уверенные шаги.

– Рад видеть четвертого человека в Овергоре. Так возвеличила тебя толпа. Говорят, что настолько зазнался, что пинком открываешь дверь в кабинет визира, – Тиллиер, как обычно, был многословен. – А с виду все такой же щуплый. Привет, малыш Риордан.

– Зато вас просто не узнать, – не реагируя на подначки товарища, заметил Риордан. – Рад видеть, что настои доктора Пайрама действуют, как надо.

– О, да! Мы все на пике формы, – усмехнулся Тиллиер. – Не хочешь как-нибудь заглянуть и поработать с нами на плацу? Теперь, думаю, мы с тобой будем на равных. Тем более, что тебе всегда трудно

было против протазана.

Протазан был боевой дисциплиной Тиллиера. И он был прав, в бою против легкой алебарды Риордану действительно приходилось очень тяжело.

– Что ты, он теперь стал еще более опасен, чем раньше, – возразил Хоракт тонкой улыбкой показывая, что его слова не стоит воспринимать всерьез. – Знаешь, сколько он народу перекрошил за полгода? Риордан, про тебя болтают, что ты превратился в настоящего убийцу. Врут или как?

– Врут, – ни секунды не колеблясь, ответил Риордан. – Но что об мне толковать, сегодня ваш день.

– Ты уже знаешь? – Вполголоса спросил Дертин.

– Да, знаю. И я здесь по этому поводу. Значит, ты в первой десятке?

– Мне оказана такая честь, – Дертин отвесил легкий поклон. – Постараюсь не посрамить Овергор и Вейнринг.

– Наш здоровяк покажет Фоллсу, что такое настоящая сила, – воскликнул Тиллиер. – Мы с Хорактом в пятерке резерва. Может и нам посчастливится.

– Посчастливится? – Переспросил Риордан. – В чем посчастливится? Вспомните наши планы! Дертин мечтал перевестись в городскую стражу. А теперь Биккарт посылает его на верную смерть. Дертин, против вас выйдет знаменитая Голубая сталь Фоллса. Тебе предстоит вступить в бой с опытными поединщиками. А ты увидел свой боевой молот менее года назад! Подумай, каковы твои шансы?

– Мне поставили всего десять комбинаций, верно, – спокойно возразил Дертин. – Но со мной занимался сам Биккарт. Я знаю свои движения наизусть. Их достаточно для победы. Основной упор был на подвижность и реакцию. Я молотобоец, не забывай. Моя задача не фехтовать, моя задача – попасть!

– Ладно, пусть ты снимешь с доски их одну фигуру. Даже две. Но сам все равно погибнешь. Ты понимаешь это, дружище? – Не унимался Риордан.

Дертин равнодушно пожал плечами.

– Если этого окажется достаточно для Оврегора, с меня довольно. Мы поединщики, Риордан, живем дважды. Богиня Воинов Скельда дарует вторую жизнь тем, кто сложил головы на Парапете Доблести.

У Риордана опустились руки. Настои доктора Пайрама вкупе с проповедями отца Виллайди сделали свое дело. Его друзьям полностью промыли мозги. Они готовы к Парапету, а вздумай Риордан сейчас помешать, то станет их врагом на всю жизнь. Видя замешательство товарища, Тиллиер рассмеялся:

– Такое чувство, что малыш Риордан только что понял, для чего существует Воинская Школа. Мы уже трахнули смерть, старина, и теперь не боимся ее. Она нам улыбается.

Трахнуть смерть. Любимая идиома Биккарта. Риордан вспомнил, как они гадали в первый день пребывания в Школе, что же это такое – трахнуть смерть? Просто шутка или все будет по-настоящему? Теперь Риордан знал, что все происходило взаправду. Вечеринка Смерти завершала обряд инициации поединщиков. Для действа нанимались самые лучшие куртизанки Овергора. Девушкам отваливали целое состояние, так что попасть туда было для них за счастье. Курсантов перед вечеринкой поили такими настоями, что для них стирались грани реальности, а чувства обострялись до предела.