Отмели ночи (Воин Заката - 2)
Шрифт:
– Найдешь дорогу?
– Это на севере, вдоль реки. Найдем, я думаю, без проблем.
Они поехали на север, следуя за изгибами реки, что змеилась по левую руку.
Вскоре им встретились воины. Они шагали на север длинными колоннами. Гремело оружие. Сверкали начищенные боевые машины.
Ронин с Кири присоединились к ним и оставшуюся часть пути проделали вместе с колонной.
Знамена реяли на ветру. Вооружение воинов в кожаных куртках и металлических касках составляли длинные кривые мечи и острые копья. Были здесь и стрелки с огромными луками за спиной, и кавалерия в авангарде, и разведчики,
Ронин с Кири проехали вдоль колонны, пока не добрались до всадников из свиты риккагина, которые тут же направили их к своему начальнику, остролицему человеку с длинной косой и многочисленными шрамами на щеках с выступающими высокими скулами.
– Направляетесь в Камадо?
– спросил Ронин.
– Нынче все направляются в Камадо, - мрачно ответил риккагин.
– Или же, наоборот, бегут оттуда без оглядки.
– Вы знаете риккагина Тиена?
– Только по имени. Риккагинов много.
– Я слышал, он в Камадо.
Риккагин кивнул.
– Я тоже слышал об этом. Если желаете, можете ехать с моими людьми.
– Благодарю вас.
Какое-то время они ехали молча, слушая ветер, скрип кожи, цокот копыт, лязг металла.
– А вы раньше бывали в Камадо?
– спросила Кири.
Риккагин обратил на нее сумрачный взгляд.
– Да. И частенько, госпожа. У нас было еще две недели, но враг набирает силу, и нам пришлось в срочном порядке туда возвращаться, в Камадо. Я не знаю, откуда они берутся, враги. И никто, наверное, не знает, хотя мы делаем все возможное для того, чтобы это выяснить.
– И так ничего и не выяснили?
– уточнила Кири.
– Ничего, - отозвался риккагин.
– Потому что никто из разведчиков не вернулся.
И вот впереди показался Камадо с его серовато-коричневыми зубчатыми стенами, массивными и высокими, - древний город-крепость, возвышающийся на холме. Слева от крепости шумела река, а еще дальше к северу различалось зеленое пятно леса.
Сильно похолодало. Тучи все плотнее застилали небо. Все утро накрапывал мелкий дождик, а после полудня он превратился в ледяную крупу, барабанившую по каскам воинов и покрывавшую мерзлой коркой шкуры верховых животных. И это в самом разгаре лета!
Перевалив через гребень очередного холма и миновав последнюю приветливую долину, они увидели желтые призрачные очертания огромной крепости, вырисовывающейся на фоне унылого ландшафта.
Высокие стены, широкие у основания и сужающиеся кверху, казались как бы продолжением пыльного холма. Сама крепость представляла собой неправильную окружность и мало чем отличалась от сооружений аналогичного назначения, разве что более поздние прямоугольные пристройки с востока и запада придавали ей некоторое своеобразие.
Они оказались перед массивными, окованными железом воротами, которые охраняли воины, несущие стражу вдоль выступов на крепостной стене. С западной стороны холм заканчивался крутым спуском, доходившим до самой реки. В этом месте через реку был перекинут деревянный мост с двумя каменными опорами. На противоположном берегу располагался временный военный лагерь - множество палаток и легких построек, между которыми расхаживали
Остановив колонну, риккагин послал в крепость гонца сообщить о прибытии. Воин пришпорил коня и, несмотря на усиливающийся дождь со снегом, лихо поднялся по склону и окликнул стражников на стенах.
Вскоре он обернулся в седле и подал риккагину знак. Тот тронул с места коня и отдал приказ продолжать движение.
Под оглушительный грохот оружия и топот сапог воины шли на войну. Колонна устало втянулась в огромные бронзовые ворота - в темные, мрачные недра Камадо, каменной твердыни.
Это был необычный город. Его строили как укрепленную крепость специально для тягот войны - не для отражения мелких набегов, но для того, чтобы выдержать массированную осаду вражеских полчищ. Снаружи это не бросалось в глаза: видны были лишь каменные укрепления, достигавшие в толщину четырех с половиной метров, так что по стенам могли ходить воины, укрываясь за каменными зубцами. Все это было задумано очень хитро, поскольку внешний вид крепости не давал представления о том, что находилось за стенами.
Для города-крепости Камадо был великоват и настолько замысловато застроен, что Ронин, сидевший на луме у южных ворот, не мог разглядеть его северные пределы.
Вся южная часть Камадо была застроена длинными двухэтажными домами. Выходившие на улицу стены без окон были выложены из камня, так что не загорелись бы в случае применения противником жидких горючих веществ. Дома, одинаковые и безликие, различались разве что трещинами и пятнами, оставленными временем.
Однако стоило лишь пройти между ними во двор, и внешний вид города резко менялся. Внутренние деревянные фасады были украшены резными изображениями древних богинь войны, свирепых женщин в высоких шлемах, сопровождаемых карликами с курчавыми бородами и кольцами в носу. У них воины прошлого испрашивали совета и помощи для победы в битве.
Судя даже по этим признакам, Камадо был построен раньше Шаангсея, возникшего, как говорили, в основном благодаря пришлым риккагинам. Тогда кто же воздвиг этот грандиозный мемориал в честь войны? Явно не жители Шаангсея.
Они осторожно пробирались по грязным улицам. Повсюду шли приготовления к грядущим боям. Рассыпая снопы холодных голубых искр, крутились точильные камни, на которых правили топоры и кривые мечи; лучники натягивали тетиву на луки; стрельники прилаживали перья к деревянным древкам, которые в их умелых руках на глазах превращались в стрелы; воины кормили и мыли своих лошадей, протирали их взмыленные бока. Мимо прошла группа воинов - на смену отряду, охранявшему укрепления. По узким каменным лестницам они забрались на самый верх крепостных стен.
Вокруг было и много раненых - целый мир боли, крови, повязок, безглазых, изрубленных, одноруких и одноногих калек. Они лежали, привалившись спиной к деревянным колоннам или свернувшись в пыли перед своими потерянными богами, взиравшими сверху безжалостно и надменно. Может быть, их риккагины подходили к этим божествам без должного смирения. Может быть, жертвы им были не так обильны. Но скорее всего время могущества древних богов миновало. И теперь, одинокие и забытые, безмолвно созерцали они этот мир, который им больше не принадлежал.