Отморозки, часть 2
Шрифт:
Мишка, конечно же, ни куда еще не ушел. Перекуривал у входа в контору.
– Что решил?– прямо спросил он Пашку.
– Уточнять будут все до понедельника,– ответил Пашка.– Перетрут все тонкости экстрима этого. Но мне твоя позиция больше чем ихняя нравится. Да еще Толян брякнул, что криминальные паханы тут при делах. В общем муть, как ты правильно подметил.
– И что?
– Доживем до понедельника, как говорится. Послушаем, что там они придумали еще и свалим, если мути не убавится,– предложил Пашка.–
Глава 2
Тесть Собакина Льва Емельяновича – Кроликов Александр Иванович, в отличие от зятя, не комплексовал по поводу своей не совсем брутально звучащей фамилии и психоневропатологов по этому поводу не посещал.
Возможно, что наследственность тут сыграла роль положительную, в том смысле, что родился Александр Иванович в крепкой крестьянской семье, патриархальной и многодетной. Родители Александра Ивановича дали ему самое главное – крепкий иммунитет и не препятствовали в получении среднего образования в общеобразовательной поселковой школе.
Более того, отец Александра, из кожи вон лез, чтобы детям дать образование и экономя на всем, на тяге детишек к образованию не экономил. Всячески содействовал и будучи человеком работящим и скопидомным, содержа и выращивая постоянно массу живности на своем подворье, привлекая с младых ногтей домочадцев к труду, единственной уважительной причиной для отлынивания от этого для них считал приготовление домашних заданий.
Если его отпрыск сидел, склонившись над учебником, то это автоматически давало ему право на освобождение от домашней каторги. Всего отпрысков было пятеро и все они быстро сообразили, что следует делать для того чтобы уклоняться от процессов типа выгребания из свинарника навоза и усаживались дружно за учебники сразу после принятия пищи обеденной и до ужина.
Так что папаша Кроликов, так же не лишенный природной смекалки, и лишенный домашней рабочей силы, вынужден был этот процесс контролировать, врываясь неожиданно в помещения, которые отпрыскам отводились для занятий.
Врывался, выхватывал из их рук учебники и сверял читаемое с пометками в дневниках. Таким образом ему неоднократно удавалось уличать их в мошенничестве, за что тут же наступало для них /малолетних хитрецов/ наказание в виде принудительных работ на трудовом, домашнем фронте.
И никто из них при этом не роптал /папаня был в своем праве/, шел и вкалывал на этом фронте. Особенно доставалось домашним в так называемые праздничные и выходные, каникулы и прочие радостные для прочего учащегося люда дни.
Когда прочий люд с визгом катался со снежных гор в зимний период и так же радостно визжа, нырял в местной речушке в ее волны в летний период, все семейство Кроликовых в буквальном смысле ПАХАЛО. На собственном приусадебном участке, дружно повышая свое благосостояние.
Отмазка с приготовлением домашних заданий не прокатывала, не актуальной являясь в эти мрачные периоды. Подрастая, отпрыски разбегались из отчего дома кто куда, но в основном повышать свое образование /усидчивость, для этого столь необходимую, в первую очередь им папаша сумел привить волей неволей/.
И старший Кроликов не обманывал их ожиданий, помогал как мог, обеспечивая дополнительной стипендией и пропитанием в виде периодических продовольственных посылок. Отпрыски
Впрочем, большинство Кроликовых младших звезд с неба все же не способны были хватать и чувствуя это, высоко и не стремились прыгнуть, поступая в основном в техникумы и претендуя в дальнейшем подвизаться на благо общества в качестве техников-технологов различных спецификаций.
На образование высшее замахнулся только один из них и был это… разумеется Александр, младший из братьев. Очень он озадачил этим Кроликова старшего, который не ожидая именно от него эдакой прыти, находясь в стереотипных представлениях что "старший умный был детина, средний был и так и сяк, младший вовсе был дурак". В соответствии с русскими народными сказками и последующими их интерпретациями, типа Ершовского "Конька Горбунка", старший Кроликов полагал, что дав средне-техническое образование четырем старшим сыновьям, пятого протащит через семейный бюджет по инерции и малой кровью.
Поэтому, узнав из его письма, что в семье "не без урода" и младшенький сумел таки выдержать госэкзамен и конкурс в ВУЗ с непонятным названием МГИМО, буквально впал в ступор. Пребывал в нем с неделю, тупо соображая как отнестись к этому известию – толи радоваться за меньшого поскребыша, то ли соорудить себе пеньковую петлю и разом покончить со всеми проблемами, которые жизнь взваливала на его уже согбенную спину с завидным постоянством.
Здоровье уже было не то у старшего Кроликова, чтобы весело с прибаутками их на ней тащить. В итоге, посоветовавшись с боевой подругой /матерью всех пятерых сыновей, молчаливой и работящей/, которая как обычно всплакнула в знак согласия, старший Кроликов отписал своему самому /как оказалось/ продвинутому чаду письмецо.
В нем, после пары страниц с дежурными пожеланиями здоровья и передачей поклонов от всех родственников в радиусе ста квадратных верст, он все же благословил младшего сына на учебу в этом МГИМО и клятвенно заверил, что харчами, по мере сил, обеспечит.
Происходило все это в годы послевоенные и страна, испытывая некоторый дефицит в продовольственных товарах, только, только начала привыкать к жизни без продуктовых карточек, так что клятва эта была своевременна и энтузиазму Александру в процесс "грызни гранита знаний" добавила.
И хоть народная мудрость и утверждает, что "сытое брюхо к учению глухо", тем не менее голодный желудок и вовсе не способствует их усвоению так как мобилизует работу мозга исключительно в одном направлении. "Чеб пожрать?",– думает мозг, стимулируемый отсутствием пищеварительных процессов в этом самом желудке. Так что и голодное брюхо, не менее чем сытое, к учению так же глухо, а Истина как всегда посередине. К учению не глухо – полусытое брюхо.
Народная мудрость, она потому так и называется, что сам же народ в нее и вносит поправки довольно частенько и своевременно. Однако скоро только сказка сказывается, а жизнь течет нудно и постепенно, так что когда по окончании ВУЗа, с трудно запоминающимся названием, младший "поскребыш", заявившись в отчий дом, продемонстрировал отцу новенький, пахнущий типографской краской диплом, жизнь настолько согнула этого человека, что принял он этот документ высокий, рукой трясущейся и через пару месяцев сошел в могилу с улыбкой человека достойно выполнившего возложенные на него всей его жизнью обязанности.