Отныне и вовек
Шрифт:
– Тебе они не нравятся? – Голос Джеффри звучал подавленно.
– Нравятся. Но я должна к ним привыкнуть.
– Похоже, тебя что-то сильно огорчает.
– Не говори чепухи! – Она улыбнулась и, вручив ему сережку, поцеловала в щеку. – Никто еще не был так добр ко мне, Джеффри. Я не представляю, что со всем этим делать.
– Расслабься и получай удовольствие. – Он больше не настаивал. Они спрятали сережки в ящике стола. Джессика почувствовала облегчение от того, что не надела их. Джеффри был прав: сними она сережки Яна, это опечалило бы ее. Она еще не была к этому готова. Все придет со
Прием был как в кинофильме из жизни миллионеров. Реки шампанского, батальоны одетых в ливреи дворецких и служанок в черном. Каждый фут инкрустированного мраморного пола заливал свет громадных люстр. Колонны, абиссинские ковры и мебель в стиле Людовика XV; Целое состояние в бриллиантах, изумрудах и сапфирах, сотни норок. Вечеринка, о которой читаешь, но на которую не можешь попасть даже мысленно. И вот она здесь, с Джеффри. Почти все присутствующие были либо англичанами, либо знаменитостями, либо и теми и другими одновременно. Джеффри, похоже, знал каждого из них. Кинозвезды, о которых Джесси только читала в газетах, подходили, чтобы его поприветствовать, обещали позвонить ему или оставляли след губной помады на его щеках.
Бизнесмены и дипломаты, светские львы и политики, кинозвезды и знаменитости с сомнительной репутацией. Прием, на который многие стремились попасть годами.
И она была там – с Джеффри, который, как выяснилось, был не «мистером», а «сэром».
– Почему ты мне не сказал?
– Потому, что это – ерунда. Не так ли?
– Нет. Это – часть твоего имени.
– Ну так теперь ты знаешь. И что изменилось? – Он, похоже, получал удовольствие, Джесси покачала головой. – Ну ладно. Как насчет того, чтобы потанцевать со мной, леди Джессика?
– Да, сэр. Ваше величество. Ваша светлость.
– Замолчи.
Прием продолжался до двух, и они оставались до самого конца. Было почти четыре, когда они вернулись в маленький домик, затерянный среди холмов.
– Теперь я знаю, что я – Золушка.
– Но тебе хоть было весело?
– Я провела вечер, который останется в памяти на всю жизнь.
Джессику кольнула мысль о том, что Джеффри вывозил ее для показа в свет – как красивую новую куклу, но ведь он всем ее представил, как она могла жаловаться? Многие ли поклонники дарят вам платья стоимостью в две тысячи долларов и серьги с бриллиантами? Ах, какой вечер. Джесси посмотрела на изумрудное кольцо, когда они оказались на свежем воздухе. Она была рада, что надела его. Не из-за того, что оно было с изумрудом, а потому, что кольцо принадлежало ее матери.
– Ты вся светилась сегодня вечером, Джессика. Я гордился тобой.
– А все – платье.
– Брехня.
– Что? – Она устало засмеялась и посмотрела на него с изумлением. – Сэр Джеффри сказал «брехня»? Вот уж не подумала бы, что ты можешь так выражаться!
– Могу. И делаю еще много такого, о чем ты и не подозреваешь.
– Звучит захватывающе. – Перед дверями ее дома они обменялись заинтересованным взглядом. – Не знаю, что тебе предложить: бренди, кофе или аспирин. Так что же?
– Мы можем выбрать в доме.
В роскошном платье Джесси взлетела по ступенькам с изяществом
– Ты часто бываешь на таких мероприятиях? – Она подавила зевок и сбросила с ног босоножки, которые он ей подарил.
– Весьма. Тебе правда понравилось?
– Какой женщине не понравилось бы? Джеффри.., о, извините, сэр Джеффри… – Джессика ухмыльнулась. – Словно на один день стать королевой. Там был весь свет. Должна признаться, я потрясена.
– И они.
– Чем?
– Тобой. Ты была самой красивой женщиной.
Но она знала, что это не правда, внимание в основном привлекало ее платье. Джеффри отлично снарядил ее для первого выезда в свет. На приеме присутствовали некоторые из признанных красавиц. Она едва ли составляла им конкуренцию.
Те женщины находились в высшей лиге.
– Спасибо. – Легче было не спорить с ним. – Чаю?
– Нет, пожалуй. – Он задумчиво смотрел на нее, немного смущенный.
– Ты не мог бы разжечь камин? – Ей захотелось сесть и поболтать с ним, как она, бывало… Нет! Нельзя.
– Кто это? – спросил Джеффри, показав на мальчишеское лицо над камином, и Джессика улыбнулась. – Твой брат?
– Нет.
– Мистер Кларк? – Она кивнула, уже со строгим лицом.
– Ты все еще хранишь его портрет?
– Я его нарисовала.
– Это не причина. Ты по-прежнему мысленно с ним? – Почему-то Джеффри считал, что нет, хотя они никогда об этом не говорили.
– Нет. Больше нет.
– Отлично.
А потом он сделал то, от чего у Джессики оборвалось сердце.
Очень спокойно, не сказав ни слова, не спросив ее, он снял портрет со своего места и поставил на пол, лицом к стене.
– Полагаю, пора от этого избавиться, дорогая. Ты согласна?
Но в его голосе не прозвучало вопроса, и на мгновение она оказалась слишком потрясена, чтобы ответить. Джесси хотела, чтобы портрет висел на прежнем месте. Он нравился ей. Она привезла его из Сан-Франциско. Или Джеффри прав?
Неужели для Яна не осталось места? Не должно, и они оба это осознавали.
– Хочешь чаю? – Ей больше ничего не приходило в голову, вместо голоса послышался какой-то хрип.
– Нет. – С нежной улыбкой Джеффри покачал головой и медленно подошел к ней. Он остановился перед Джессикой и с любовью поцеловал ее.
Сейчас Джеффри был нужен ей. Он освобождал ее от чего-то, в чем она прежде чувствовала необходимость, чтобы выжить. А теперь она начинала нуждаться в нем. Он не мог отнять у нее Яна, но снял его портрет, и она позволила ему. Они стояли рядом, их губы слились в жадном поцелуе. Джеффри расстегнул крючок ее платья. Когда оно упало, задержавшись на талии, он стал осыпать поцелуями ее тело. Джессика подалась ему навстречу, однако что-то внутри нее противилось.