Отныне я – странник
Шрифт:
— Умеешь ты нам проблемы создавать. У него сильная кровопотеря, в наших условиях, он, скорее всего не жилец.
— А ты попробуй донора крови поискать. — Ляпнул Гаврилов.
— Ты издеваешься?! А как определить, что она подойдёт, а не вызовет агглютинации? — Лиза с тоской и небольшим отчаянием посмотрела в глаза собеседнику.
Юрий задумался, ему было так противно осознавать, что он не может ни чем помочь. И в этой ситуации, он только и может, что
Бывшая леди Грин, видимо и не ожидая ответа на свой вопрос: развернулась и быстро зашагала в госпиталь.
— Вот так и уходит надежда на спасение друга, шаг за шагом, капля за каплей. — Пессимистично подумал Юра, смотря ей в след. — Капля за каплей; капля к капле; … что-то знакомое… когда-то про эти капли что-то читал… стоп!
— Элизабет! Стойте, я кажется, придумал! — Он даже не заметил, что назвал её старое имя, которым к ней обращались ещё в «прошлой жизни».
— Что вы придумали? — Поинтересовалась она, остановившись и почти безучастно обернувшись к нему.
— Лиза я слышал, Карно удалось сделать для ваших опытов с кровью некую центрифугу. Это правда?
— Да, но это пока ни к чему не привело. — С грустью ответила она.
— Попробуй так. — Юрий постарался вспомнить точнее то, что когда-то прочитал. — Из вены Тимони, возьми где-то десять миллилитров крови, пропусти её через центрифугу, одну каплю сыворотки крови наносят на пластину. Рядом помести каплю крови донора примерно в соотношении от 5:1 до 10:1, перемешай уголком предметного стекла или стеклянной палочкой и наблюдай в течение 5 мин, после этого добавь 1 каплю изотонического раствора хлорида натрия и с помощью лупы, оцени результат по наличию или отсутствию агглютинации. А на резус фактор, бери каплю полученной сыворотки, нанеси на чашку Петри. Далее, добавь в 3–5 раз меньшего размера каплю крови донора, перемешай, накрой крышкой, чашку помести плавать на водяную баню при температуре 42–45 °C где-то на 10 минут. Затем, просмотри чашку на свету и определи наличие или отсутствие агглютинации. Исследование лучше проводить с помощью лупы. Пробы делай, сразу на несколько человек одновременно, предварительно пометив их чашки.
— Так Юра, живо иди, мойся, переодевайся: будешь подсказывать, что ты придумал и как это нам делать….
Это абсурдно, но из всех проверенных доноров, (всех людей находящихся в госпитале) подошли только Юрий и тот упрямый охранник. К сожалению, Гаврилов ему сломал челюсть: и того решили использовать лишь в крайнем случае.
Пока шли приготовления к операции, пациенту успели влить примерно двести миллилитров изотонического раствора. А теперь, предстояло начать переливание крови, ввели первые 15–20 миллилитров крови, и остановились на 3 минуты. В это время сестра милосердия наблюдала за состоянием больного. Не участился ли у него пульс, не появилась ли одышка, затруднение дыхания, гиперемия лица, снижение артериального давления: указывающие на несовместимость крови донора и реципиента. Но всё было в порядке….
Крови, которую отдал Юрий, конечно же, не хватило. Поэтому в процессе спасения жизни Тимофея, пришлось поучаствовать и пострадавшему охраннику. Ему уже объяснили от кого и почему он пострадал. Поэтому, тот с радостью согласился участвовать в спасении раненого бойца.
— Барин, вы не щерщайте на меня,
— Ладно, братец. Я тоже погорячился, но пойми, мне некогда было тебя уговаривать. Да и ты к сабельке потянулся, а мой солдат умереть мог. — Юрий устало посмотрел на стоящего перед ним в стрелецкой форме воина. — Извини брат.
— Да чего уш… — Воин улыбнулся настолько, насколько позволяли перелом и наложенная шина. — Ты ведать, хороший воевода. Ты, о своих раненых воях так печёшься….
— Ты это чего сук… н сын творишь?! — Сотряс госпитальные стены голос Петра. — Тебе кто позволил бить охрану, мною поставленную?!
Царь влетел в коридор, и устремился к Гаврилову. Тот резко встав, повернулся во фронт к входящему и отрапортовал, не опуская взгляда:
— Государь, не мог я иначе — на волоске весела жизнь, моего друга и твоего верного солдата.
— Да я бы сам, таких как ты… даже в город не пустил! — Пётр кричал, окинув взглядом Гаврилова, но в его взгляде читался не гнев, а юношеский азарт. — Видел я твоих разбойников, сидят у входа! Грязные, оборванные, бородатые! Неужели не знаете, что я с таким пережитком как бороды, борюсь! А-то вбегает мастерскую Алексашко и начинает причитать: дескать, ты против моих решений пошёл. По возвращению госпитальную охрану перебил, и бунт против меня затеваешь, только в набат не бьёшь. А ведь я чуть не поверил.
— Государь грех мой, что побил людей тобой на охрану поставленных. Но на кону стояла жизнь моего друга. Так же знаю про указ, относительно бород. Но в зимней степи, негде бриться и стиркой заниматься. Как явится основная группа. В течение часа все мы будем и, гладко выбритыми, и аккуратно одетыми.
— Да знаю я, прибыли твои орлы. И поведали про раненного товарища. Я им уже баньку приказал организовать, а погибшего воина, уже к отпеванию и погребенью готовят. — Царь говорил спокойно, а в его взгляде читалось сострадание и понимание. — Как друг твой, что лекари говорят? Там один из стрельцов, приставленных для охраны госпиталя: говорит, что видел рану твоего товарища, и думает что, не жилец он.
— Пётр Алексеевич, я нашим медикам верю. — Постарался возразить как можно дипломатичнее Юрий. — Рана на самом деле серьёзная, но скоро закончится операция и Елизавета Семёновна сообщит, удалось ли ей спасти Тимофея ….
Дверь операционной распахнулась: и из неё две медсестры аккуратно вывезли каталку с пациентом. То, что его везли не вперёд ногами, Юре показалось хорошим знаком. Буквально следом за ним, вышли и усталые врачи.
— Ну что Лиза? Как Тима? Жить будет? — Засыпая её вопросами, Юрий сорвался к ней на встречу. Позабыв о царе.
— Мы сделали всё что могли. Нынче одна надежда — на его молодой организм. — Устало, еле слышно проговорила доктор.
Юрий еле сдержался, чтобы от радости не заключить её в объятья. И уже даже сделал для этого ещё полшага в её направлении. Но вовремя опомнился — этим можно сильно скомпрометировать Элизабет: на дворе сейчас, не тот век.
— Невероятно Мисс! — К разговору подключился Пётр — Доктор, если этот раненый выживет, то я, сделаю всё необходимое, чтобы при моих Преображенском и Семёновском полках, тоже были такие госпиталя…