Отомстить и умереть (сборник)

Бортников Сергей Иванович

В это время зазвонил мобильный.

– Ты где? – спросил Шелягов.

– На пеньке от ясеня, под которым мы когда-то пили водку. На месте преступ… происшествия растет совсем другое дерево.

– Не дуркуй, Васек! Ты же знаешь: у меня идеальная зрительная память.

– Когда ты, черт возьми, перестанешь спорить со старшими по званию?

– Как только – так сразу…

– Давай быстрей ко мне!

– Есть…

Егоршин выключил трубу и, наконец-то прикурив сигарету, неспешно двинул навстречу товарищу.

* * *

Андрей

не стал игнорировать правила дорожного движения – оставил машину у входа в парк и пошел пешком. На мосту друзья встретились.

– Да… Наделала шороху твоя девица…

– Расшифруй…

– Все руководство на ноги поставила! Рахит (так розыскники за глаза называли своего начальника; в управлении ходили слухи, что на заре милицейской карьеры его фамилия звучала менее благозвучно – Рахитский) вообще обнаглел – стал лепить из меня сексота. Чтоб за лучшим другом присматривал!

– За мной?

– А кто у меня лучший друг? За тобой, Василий Давыдович, за тобой…

– Чем мотивировал?

– Мол, кто его знает, что произошло в парке… Неровен час, Егорка найдет виновных и устроит самосуд.

– Я могу.

– Зная твой норов, в этом никто не сомневается.

– Чует мое сердце, что начальству больше нас с тобою известно, Шеля… И это настораживает…

– Почему?

– В нашем деле самым информированным человеком должен оставаться кто? Правильно – опер. А никак не кабинетная крыса. Выходит, где-то ты недоработал, пока я по командировкам шастал…

– Опомнись, Василий, суток не прошло! Что я мог узнать за это время?!

– Ладно, товарищ капитан… Пока других дел нет…

– Как это нет?

– Целиком и полностью поступаешь в мое распоряжение. Я тут вот что надумал. Скорее всего, Аню кто-то толкнул или напугал. Может, зверь какой из клетки убежал, может, кто-то гулял с собакой, как водится – без намордника… Может, модная тачка летела слишком низко…

– Ты считаешь, что произошел несчастный случай?

– Конечно.

– А Рахит сказал: «Смотри за ним, Андрей Иваныч, в оба глаза… А то он его точно укокошит»…

– Вот видишь, что-то наши боссы знают… Что?

– Может, на самом деле лев сбежал из зоопарка или тигр, а они не хотят сеять панику среди населения?

– Неубедительно.

– А может, с собакой гулял кто-то очень крутой или в машине ехал?

– Уже теплее.

– Либо того проще – твою дочурку толкнул мажор, сыночек какого-то влиятельного папика.

– Совсем тепло. Я бы сказал даже – горячо… Обычно ведь как бывает: случилось преступление, а начальство хочет подать его, как несчастный случай, чтобы не портить статистику. В нашем же случае – все наоборот.

– Точно.

– О чем это говорит?

– Что они хотят вывести кого-то из-под обстрела, подставив «левого человечка».

– И ради этой «высокой цели»

пойдут на все…

– На что именно?

– На то, о чем ты подумал…

– Тогда Анюте грозит серьезная опасность.

– Вот-вот… Не зря к твоему Шапиро сегодня Левитин приезжал!

– Ну дела… Сам Анатолий Борисович? Чего он хотел?

– Рассказал сказки о моем буйном нраве и распорядился поставить в палате охрану!

– О, дают суки… Слушай, Вася, надо, чтобы возле нее постоянно находился кто-то свой… Может, вызовешь Ирку?

– Умоляю… Не называй вслух это имя!

– Тогда братца своего…

Иван был уже в дороге, точнее, в полете, но об этом Егоршин решил пока не распространяться.

– Ладно. Что-нибудь придумаю, – бросил небрежно. – Давай в зоопарк, расспроси администрацию, сторожей, а я – в спорткомплекс. Попытаюсь установить, с кем ушла Анюта после тренировки… Встречаемся через полчаса. На этом же месте.

– О’кей! – согласился Шелягов.

* * *

Спортивный комплекс «Динамо», в котором раньше тренировался он сам, а теперь дочь Анюта, стоял прямо на берегу стремительной и чистой речки-невелички. Наверное, поэтому главное внимание его руководство с недавних пор стало уделять водным видам спорта: плаванию, гребле на байдарках и каноэ (для этих недавно прорыли канал), водному поло. Силовые единоборства, к развитию которых в обществе всегда относились «трепетно и нежно», оказались не в чести – слишком мало кубков и медалей в последнее время привозили местные самбисты и дзюдоисты. Некогда шикарный борцовский зал с дорогим паркетом из сибирской лиственницы быстро пришел в упадок, со стен стала осыпаться штукатурка, в подвесном потолке появились первые бреши…

– Вам кого? – раздался сзади зычный бас.

Майор повернул голову.

Напротив него стоял Алексей Никитин – ветеран угрозыска, уволившийся в запас в том месяце, когда Василия приняли на работу.

– Узнаете?

– Нет.

– Я майор Егоршин. Мы с вами служили в одном отделе. Правда, всего несколько недель…

– А… Егорка! Сколько лет, сколько зим? Как я тебя сразу не признал? Впрочем – не мудрено… Ты ведь худой был, как охотничья колбаска, а теперь – вон какая глыба!

– Где пропадаешь? Почему не заходишь?

– Да я только недавно воротился.

– Откуда, если не секрет?

– Из Беларуси… Моя красавица родом из под Гродно. И ни ногой из родной деревни, несмотря на все мои уговоры. Впрочем, понять ее можно… Бацька для сельчан все условия создал. Трудись – не ленись… Но не царское это дело в земле ковыряться! Вот я и сбежал на историческую родину. Пока обосновался, нашел посильную работенку.

– А твоя… Как ее…

– Наташа? Она там осталась. С детьми-внуками. Мы не разводились. Так. Разбежались на некоторое время. По обоюдному согласию…