Отпечатки
Шрифт:
— Ага. А мы с Бенни, значит, были…
— Нет! Нет — я о том и говорю. Я так и думал, что, если скажу все это, ты немедленно решишь, будто я имел в виду… нет. Нет-нет. Кое-чего не хватает. Ну, двух вещей — да, по правде говоря, всего двух вещей. Тебя. И Бенни.
— Мм. И если мы с Бенни переедем сюда, все будет просто великолепно?..
Джейми отвел глаза от пронзительного блеска солнца.
— Да, — сказал он очень просто. — Я правда верю, что будет. Честно, верю.
Каролина разглядывала его.
— Что ж, — сказала она. — Что ж.
И некоторое время они просто
— Я тебе все-таки скажу кое-что, — наконец произнесла Каролина. — Ужасно странно было провести с тобой столько времени и не видеть, как ты сосешь сигареты одну за другой. Ты что, правда завязал, Джейми? С ума сойти. Почему бы тебе не — закурить сейчас? Гм? Может, тебе полегчало бы. А может, полегчало бы мне.
— Мне и так хорошо. Не будем об этом говорить. Лучше поговорим о нас, а?
— Ты что, не хочешь? Не хочешь сигаретку?
Джейми шумно выдохнул и посмотрел в сторону.
— Даааа!.. — яростно выдохнул он. — Я хочу сигаретку. Я страстно хочу сигаретку. В этом-то все и дело. Да я сейчас изо всех сил вцепился в эту чертову пачку в кармане. Я стер в кровь большой палец о колесико зажигалки. Я хочу сигаретку. Боже, как я ее хочу!..
— Так почему ты не?.. В смысле, одна сигаретка тебя ведь не убьет? После того миллиона, что ты уже выкурил.
Джейми сжал губы; виду него был довольно дикий. Усилием воли он стер дерганую гримасу с лица и медленно принялся вновь дышать.
— Нет, — прошептал он. — Нет… я не буду.
Глаза Каролины широко распахнулись, она медленно покачала головой, словно узрела в яслях чудесный лик притихшего ребенка, который в свете потрясающих свидетельств вполне может оказаться младенцем Иисусом.
— Может, ты действительно изменился… — произнесла она. — Может, ты действительно стал другим…
Джейми пожал плечами.
— Я же тебе говорил… — только и сказал он. А затем: — О, смотри, Каролина — вон он! Видишь? С Мэри-Энн. Да? Девочка, о которой я говорил. Дочка Дороти. Да? Идут сюда. Похоже, чудесно поладили, правда? Щебечут вовсю.
— Это потому, — ухмыльнулась Каролина, — что они бредут рука об руку по полям Аркадии.
И Джейми — который не знал толком, как это воспринимать, — решил замять тему.
— Привет, Бенни! — восторженно закричал он, быть может, немного переигрывая в свете, ох — да всего, если честно (не только солнце освещает нас). — Мэри-Энн показывала тебе окрестности, да? Показывала ему окрестности, да, Мэри-Энн? Хорошо. Хорошо. И что ты думаешь, Бенни, старина? Супер, да?
— Не указывай ему, — тихонько произнесла Каролина, — что он должен думать, Джейми…
— Да нет, я согласен, — вмешался Бенни. — По-моему, здесь супер. Правда супер. Мне ужасно понравилось.
— Больше всего ему понравилась помадка, — засмеялась Мэри-Энн.
— Да! — согласился Бенни. — И шоколад!
— Целую кучу слопал, — улыбнулась Мэри-Энн. — Настоящий
И Каролина немедленно была очарована и даже взволнована легкостью этой глупой болтовни. Бенни расслабился наконец — чего, о боже, он несомненно заслуживал, бедный мой человечек, после всего, через что ему пришлось из-за нас пройти (и не только в последнее время).
— По-моему, Джейми, все основное я ему показала. Он говорит, ему все нравится. Правда, Бенни? Скажи, тебе все понравилось. Кроме старого Вонючки, конечно.
И когда Мэри-Энн и Бенни забились в приступах заговорщицкого и придушенного хохота, Джейми тоже засмеялся — хотя сознавал, что совсем не понял их шутки. (Только посмотрите на Каролину: она улыбается. Такой счастливой я ее не видел с… ну, с тех пор, когда мы все были, да — счастливы.)
— Кто или что еще такое, — поинтересовалась Каролина, — этот Вонючка? Джейми? Кто-то не совершенен?..
Джейми широко открыл глаза и энергично затряс головой:
— Честное слово, я понятия не имею — впервые слышу…
— О, но ты знаешь Вонючку, Джейми! — возразила Мэри-Энн. — Хотя, наверное, я единственная, кто его так зовет. Ты его знаешь! Там, за углом! Старый!..
— О боже, да — я догадался, — догадался Джейми. — Бродяга. Господи — он вернулся, да? Нет, послушай, Каролина, — тут не о чем беспокоиться. Всего лишь бродяга. Сидит и все. Иногда я прохожу мимо, и он кажется, ну… мертвым, вроде того. Не двигается.
— Со мной он всегда говорит, — уточнила Мэри-Энн не без гордости. — Говорит, например… Скоро вы все вырастете. Вроде того. Мы дали ему помадки, правда, Бенни? По-моему, ему понравилось.
Бенни кивнул.
— Клевая помадка, — произнес он.
— Но он ужасно вонючий, знаете? — засмеялась Мэри-Энн. — На самом деле — нет, вовсе нет. Иногда чем-то пахнет, не знаю — одеколоном каким-то. Но у него лицо такое чумазое, а одежда такая… фффу, понимаете? Я спросила, почему он все время здесь болтается, а он спросил, мол, а ты почему здесь все время болтаешься, а я говорю, потому что мне тут нравится и я тут живу, а он говорит, я тут, наверное, потому же. Может, он псих, я не знаю. На самом деле он мне очень нравится.
— Мне он понравился, — сказал Бенни.
— Он безобиден, — произнес Джейми. А затем подчеркнуто повторил Каролине: — Безобиден. Правда. Просто он немного, понимаешь, — потерялся, я так думаю. В этом нет преступления.
Каролина выглядела задумчивой. Очень задумчивой. А потом улыбнулась мне — слегка натянуто, но улыбка есть улыбка — а потом практически сгребла Бенни и мгновенно (я не догадывался — не сообразил, что происходит)… они ушли. Но я успел — успел спросить ее, спросить еще раз. И на этот раз — на этот раз я ее торопил. Должен был знать. Понимаешь? Должен был. Так что я спросил ее — я сказал ей, гм — послушай, Каролина, хорошо? Прежде чем уйдешь, скажи мне — скажи, что вернешься. Да? С Бенни. И останешься. Да?