Отпечаток пальца
Шрифт:
— Не может быть!
— Может.
— Он не имеет права! Что бы ты ни говорила, я приеду повидаться с тобой!
Джорджина разговаривала по отводной трубке из своей гостиной. Ей не хотелось видеть никого, даже Сисили. Она хотела только одного: чтобы ее оставили в покое, ей необходимо напрячь все силы и держать под строгим контролем свои мысли, волю и действия. Она произнесла в ответ лишь одно слово:
— Нет.
И услышала, как Сисили сказала:
— Дорогая, ты не права… я приеду!
На этих словах связь прервалась, и Джорджина осталась сидеть у телефона, сжав в руке молчавшую трубку. Затаившая дыхание Мэгги поняла только последнюю фразу. Желая быть правильно понятой, Сисили
Мэгги положила трубку и погрузилась в размышления, что же за секретный обмен информацией произошел между мисс Сисили и мисс Джорджиной. Они всегда были близкими подругами, хотя между ними и была разница в возрасте года четыре или пять и трудно было представить двух менее похожих женщин. Не так давно мисс Джорджина приносила кое-какие платья, чтобы переделать их для своей кузины. Мэгги восхищалась ею. У Джорджины была великолепная фигура, светлые золотистые волосы и такие изумительные глаза. Мисс Сисили рядом с ней не смотрелась, зато ее кузина, Мирри Филд, была просто очаровательна. С ней тоже было приятно. Она так мило благодарила мамочку: «О, миссис Белл, как красиво вы все сделали! Никто и не подумает, что все это переделали для меня, правда?» Мисс Джорджина приносила такие прекрасные вещи, но у нее всегда были красивые платья, и ничего удивительного, что мисс Мирри они так понравились. То, в котором она пришла к ним, совершенно не годилось для обитателей Филд-Энда. Мэгги назвала его про себя дешевым и уродливым, мамочка запрещала ей говорить вслух такие вещи. Если хоть чуточку разбираешься в портняжном мастерстве, сразу заметишь разницу между дорогими и дешевыми платьями. Из дешевой материи ничего путного не выйдет, она все равно будет выглядеть плохо, ничего с этим не поделаешь, но дорогая вещь всегда выглядит прекрасно, сколько бы ты ее ни носил.
Глава 17
Фрэнк Эббот уехал из Филд-Энда вместе с сержантом Хаббардом и повез его на ленч в «Рэм». Им гостеприимно предложили перекусить в Филд-Энде и получили в ответ вежливый, но решительный отказ. В «Рэме» готовили простую, добротную пищу. Когда они перекусили, Фрэнк оставил Хаббарда добираться автобусом до Лентона, а сам отправился в Эбботсли повидаться с родственниками. Было небесполезно переброситься парой слов с Моникой.
Рут, горничная Моники, открыв дверь, одарила его лучезарной улыбкой. Они уже закончили ленч, сообщила она, и все находятся в маленькой столовой рядом с кухней. Рут побежала вперед, чтобы обрадовать хозяев известием о прибытии «мистера Фрэнка». Он вошел в уютную небольшую комнату, которую все предпочитали просторной чопорной гостиной, обставленной в соответствии со вкусами покойной леди Эвелин Эббот, где над всем господствовал ее портрет. Маленькая столовая, более удобная по размерам, была меблирована Моникой, и, к счастью, в ней отсутствовали парча и позолота. Стены украшал только один небольшой портрет: очаровательный акварельный набросок Сисили в детском возрасте. Фрэнк всегда входил в эту комнату с ощущением, что он вернулся домой. С таким чувством он вошел и сейчас.
Но едва он переступил порог, как застыл на месте, увидев мисс Мод Силвер, которая уютно устроилась в низком кресле, возможно привезенном
— Что с тобой, Фрэнк, — сказала она, — надеюсь, у тебя хватит времени войти в комнату. Посмотри, кто к нам приехал!
— Я смотрю! — ответил он. — И боюсь, что это видение исчезнет, растворившись в воздухе! Так какими судьбами…
Мисс Силвер улыбнулась, ее расшитый цветочным узором мешочек для вязанья лежал на полу рядом с ней. Она была одета в темно-зеленое кашемировое платье того фасона, который Фрэнк привык видеть на ней: простое, строгое платье, юбка длиннее, чем того требовала мода, гладкий лиф, воротник поддерживали пластинки из китового уса, чтобы прикрыть остроугольный вырез на шее. Поскольку она прибыла с официальным визитом, на ней была старомодная золотая цепочка и ее любимая брошь — розочка, вырезанная из мореного дуба с ирландской жемчужиной посередине. В левой руке она держала кофейную чашку и, не вставая с кресла, протянула ему другую руку.
— Фрэнк, дорогой… как приятно.
Он сел. Рут принесла для него чашку. Ему налили кофе. Как выяснилось, полковник Эббот уехал по делам, повидаться с викарием, чтобы обсудить с ним церковные чета.
— Я ненадолго, — сказал Фрэнк.
Как всегда, он смотрел на Монику с любовью и удовольствием. Сисили унаследовала от матери темные волосы и глаза-вишни, но та не сумела передать ей свое обаяние, приветливость, приятные черты лица и, конечно, свою непринужденность. Фрэнк как-то сказал ей, что ему не приходилось встречать более спокойной женщины. В ответ Моника засмеялась и заметила, что он ошибается: она просто ленива. Она налила ему вторую чашку кофе, заметив, что ему следовало приехать к ним на ленч, раз он прибыл сюда в связи с трагедией в Филд-Энде.
— Молочник рассказал служанкам. Трудно поверить в случившееся, настолько все это ужасно. И всего две недели назад мы там танцевали! Ты еще ничего не выяснил? Это ограбление? Стоукс говорит, что стеклянная дверь на террасу была открыта и что бедняжка Джорджина услышала, как она хлопает, спустилась вниз и нашла его. Она была так к нему привязана. Для нее это, должно быть, ужасный удар.
— Мне кажется, — сказал Фрэнк уклончиво, — там жила еще одна особа, к которой мистер Филд был сильно привязан.
Моника опустила на поднос свою чашку:
— Что ж, она очаровательная малышка. Знаешь, когда я смотрю на нее, мне кажется, что я слышу журчание ручейка.
— Как выразительно сказано, — улыбнулась мисс Сил-вер. — Твои слова напомнили мне очаровательное стихотворение лорда Теннисона о ручейке:
Журчу по камешкам бездумно,
Звеня на все лады,
Волнуюсь у запруды шумно
И радуюсь игре волны.
Фрэнк рассмеялся:
— Она именно такая! Абсолютно точный портрет. Продолжайте — это ведь не конец стихотворения?
Мисс Силвер пришлось прочитать еще одно четверостишие:
— Движенье, блеск и танец пенный — В них и проходит жизнь моя; На мелководье неизменно Маню к своим забавам я.
Фрэнк выхватил одно слово и повторил его:
— Мелководье… ведь рябь как раз и возникает на мелководье, правда?
Миссис Эббот расстроилась:
— Все это нехорошо. Я не имела в виду ничего подобного, и ты это знаешь. И мисс Силвер всего лишь процитировала стихотворение, которое лорд Теннисон написал о ручейке. Мирри очень милая, хорошенькая малышка, и она тоже очень любила своего дядю. Не думаю, что жизнь баловала ее до того, как она попала в Филд-Энд, и, казалось, она не знает, как выразить благодарность за такой подарок судьбы.