Отпечаток

Чекмаев Сергей Владимирович

– А-а-а, ладно, сиди.

Анюта плеснула в фужер еще шампанского, посмотрела на трепещущий огонек сквозь цветное стекло. Мир@ж, кто бы он ни был, прав на все сто - жизнь продолжается! Завтра же с утра надо добудиться по мобильнику Алку и в лоб спросить... куда ехать? Там была обещана баня и катание на снегоходе. Вот и прекрасно. Нечего киснуть дома.

Сморило ее совершенно незаметно. Просто в какой-то момент сознание отключилось, и Анюта спокойно заснула. Рядом тихо потрескивала свечка, а в телевизоре показывали почему-то старые

диснеевские мультики. Только Анюта не видела. Она улыбалась, который уже раз за эту долгую ночь.

Во сне кто-то ласково поцеловал ее в уголок губ. Анюта улыбнулась, игриво потянулась покошачьи и открыла глаза.

Рядом пытливо пыхтел мокрый черный нос, тыкался в щеку.

– Буська! Лохматое ты чудовище! С Новым Годом!!

Собака умильно наклонила голову, словно прислушиваясь к словам, одно ухо оказалось выше другого, всем своим видом говоря... это все здорово, конечно, но когда мы пойдем гулять?

Часы показывали девять. И только, взглянув на них, Анюта неожиданно поняла... сегодня уже первое января!

Она живо слетела с дивана, сунула ноги в тапки, чуть не опрокинула по дороге недопитую ночью бутылку. Буся сначала посмотрела на хозяйку с недоумением, потом, видно, поняла ситуацию и сделала вещь, совершенно ей не свойственную - гавкнула. Анюта от неожиданности чуть не упала.

– Ты чего?
– спросила она с опаской.

Буся гавкнула еще раз и даже сделала попытку подпрыгнуть, чтобы лизнуть хозяйку в щеку.

Анюта рассмеялась... прыжок для меланхоличной таксоболонки - это почти подвиг, и выглядит комично.

– Буська, гулять!

От вчерашнего разговора у Анюты остался лишь оттенок легкой грусти. А вообще настроение было - лучше некуда. Хотелось бегать, прыгать, играть в снежки, и, если уж на то пошло, - кататься на снегоходах. Почему нет?

Анюта не стала дожидаться лифта, вприпрыжку слетела по лестнице. Сзади ковыляла уже подуставшая от хозяйских буйств Буся. Она звучно пыхтела, переставляя по ступенькам коротенькие лапки. Анюта вылетела из подъезда и замерла. За ночь выпал снег и сейчас все вокруг было укрыто сверкающим белым ковром. Асфальт, еще вчера отвратительно грязный от извечной московской слякоти, сейчас словно переоделся в чистые ослепительные одежды. Под ногами сочно, совсем позимнему хрустело.

Буся топала по всему этому великолепию с явным неодобрением. Для нее двадцатисантиметровый снег - почти непроходимый завал. Собака брела по целине как первопроходец Северного полюса, смешно переваливаясь на утопающих в снегу лапах.

Анюта засмотрелась на белый ковер, на небо, на свежий и чистый морозный воздух, и не заметила, как Буська, выбравшись, наконец, из сугробов, счастливо потопала по укатанной дорожке двора к подворотне.

Очнулась она от визга тормозов. Анюта встрепенулась...

– Буська, Буська!!

– Девушка, ваша собачка?

От подворотни к ней шел какой-то парень, прижимая Буську к груди. Странно, но собака, не выносившая чужих

людей, в его руках вела себя спокойно, не дергалась и даже не взрыкивала.

Анюта кинулась навстречу.

– Буська! Что с ней?

– Да ничего, ничего, не волнуйтесь. Ее там, у подворотни джип чуть не сбил, я еле успел подхватить. Вы бы не отпускали ее далеко. Народ сейчас с праздников домой разъезжается, пьяные все вусмерть. Как бы не задавили.

Незнакомец поставил Бусю на землю. Собака серьезно посмотрела на него и благодарно фыркнула.

Анюта улыбнулась.

– Спасибо! Буська чего ж ты, а?

Собака виновато шевельнула хвостом.

Неожиданно незнакомец сказал...

– Может, Вас проводить?

Только теперь Анюта решила рассмотреть его повнимательнее. Темные волосы, затянутые сзади в хвостик, серые глаза, мягкие черты лица. Взгляд у него был открытым, славным. В ответ на улыбку таких людей хочется скалиться до ушей.

Анюта смело бросилась в атаку...

– Не зови меня на "вы", ладно? Я сразу чувствую себя старушкой.

– Окей, - он улыбнулся, именно так, как она и представляла, доверчиво и заразительно.
– Тогда перехожу к следующему пункту программы... как тебя зовут?

– Аня, можно Анютой.

– А меня - Олегом. Раз уж мы теперь познакомились, я точно тебя должен проводить. Мамы только чужакам не разрешают провожать.

Анюта рассмеялась.

– Ну, ладно. Только провожать меня незачем. Я вот в этом подъезде живу. Но, если хочешь, мы можем немного погулять во дворе. Заодно и Буське будет радость.

– Договорились.

"Немного" продолжалось три часа. Они болтали без остановки, и скоро Анюте стала казаться, что она знает Олега уже сто лет. И где он работает, и сколько ему лет, и что читает, и какую группу слушает... Впрочем, сама она тоже не молчала.

– Звучит красиво... профессия - аранжировщик. А что это значит? Нет, я понимаю, что ты пишешь какую-то музыку, да?

– Как бы тебе объяснить... Аранжировщик - это такой музыкант, которому лень и нехватка таланта помешали стать композитором. И теперь вот приходится делать хоть что-то, похожее на музыку, из того компьютерного ужаса, что ваяют молодые таланты. Настучит исполнитель три ноты на старом синтезаторе, а чтоб все это звучало, да еще так, чтобы не стыдно было показать по ТВ, - тут уж приходится постараться.

Анюта замерзла - январский морозец пролез уже и под куртку, и под свитер. Она начала дрожать, но совсем этого не замечала. Так бы и простудилась, хорошо Олег оказался внимательнее.

– Анюта! Да ты зубами стучишь! Я тебя совсем заморозил! Пойдем, пойдем...

Он взял ее руку в свою и потянул к подъезду. У дверей они остановились.

– Я вот что предлагаю, - сказал Олег.
– Давай сейчас отдохнем немножко, а вечером часиков в восемь пойдем поужинаем в какое-нибудь приличное место. У тебя есть любимый ресторанчик?