Отпетые сыщики
Шрифт:
– Назад, кретины! – обычно грубый басовитый голос Пантелея сорвался на фальцет.
И он тут же, доведенный до отчаяния, принялся безостановочно палить в сторону Совы. Он давил на гашетку до тех пор, пока боек несколько раз сухо не щелкнул, давая понять, что обойма опустела.
Едва канонада стихла, Князь вскочил на ноги и рванул к выходу из помещения. Его силуэт мелькнул на фоне окна, и в ту же секунду затаившийся на лестнице подручный Пантелея выстрелил. Пуля обожгла Князю плечо. Он упал на одно колено, выставил вперед руку со «стечкиным» и выстрелил. Насколько метким был этот выстрел, судить не представлялось возможным. Темнота скрывала все. Кровь струилась по руке Князя, но он чувствовал, что ранение не такое уж серьезное.
Сова толкнула от себя перевернутое кресло, перекатилась через голову, едва не задев опрокинутый столик, и замерла. Противника она не видела, но в отличие от утратившего чувство самоконтроля Пантелея ей не хотелось тратить патроны понапрасну. Она знала, что он где-то там, в темноте, спешно перезаряжает пистолет, и попыталась определить позицию Пантелея на слух.
Князь припал к стене, и его рука скользнула вверх по шершавым крашеным обоям. Пальцы коснулись электрического выключателя. На секунду он заколебался, не в силах предугадать, к чему может привести его поступок, но тут же одним щелчком заставил вспыхнуть яркий верхний свет. Пантелей лежал на боку по центру комнаты и торопливо впихивал в гнезда патроны. Последний из них юркнул в предназначенное для него место, и оружие приготовилось к бою. Ослепленный светом, Пантелей зажмурился. Первым его рефлекторным движением было рвануть в сторону, но он не успел. Сова раньше адаптировалась к электрическому свету. Вскочив на ноги, она поймала лежащего на полу неприятеля на мушку и плавно спустила курок. Затем тут же без интервала выстрелила вторично. Обе пули вошли в грудь Пантелею. По инерции он еще сумел вскинуть руку, выцеливая мишень, но перед глазами все поплыло, и сфокусировать взгляд он так и не смог. Рука с пистолетом безвольно шмякнулась на пол.
Сова обернулась в сторону двери, не опуская «марголин». Ганс корчился у порога, держась за простреленный живот. Его руки были по локоть в крови, на лице застыло выражение муки и боли. Князь стоял, прислонившись к стене в метре от него, крепко сжимая пальцами рукоятку «стечкина». Сова поймала его на прицел, однако тот не спешил оказывать сопротивление. Валет не заставил себя долго ждать. Появившись в дверном проеме, он широко расставил крепкие ноги и выставил перед собой оружие, удерживая его двумя руками. Внимание Совы рассредоточилось всего на долю секунды, но именно это мгновение едва не стало для нее роковым! На сей раз, как ни странно, Князь среагировал быстрее. Валет уже готов был спустить курок, когда Князь, не задумываясь, ударил его дверью. Валет получил мощнейший удар по локтю. Его пистолет все же выстрелил, но пуля метнулась куда-то. Князь шагнул вперед и ударил верзилу кулаком в лицо. Тот бухнулся назад и потряс головой, пытаясь прийти в себя. Князь прицелился ему в голову, но спустить курок не успел. Сова выстрелила раньше. Князь вздрогнул от неожиданности, когда пуля, выпущенная из «марголина», просвистела вблизи от его бедра и вонзилась под кадык сидящего на полу братка. Тот откинулся на спину и затих.
Сова невозмутимо прошла вперед и ударом ноги заставила Ганса перевернуться. Склонилась над ним, с холодной усмешкой глядя в покрытое мертвенной бледностью лицо. Губы Ганса беззвучно шевельнулись. Слов нельзя было расслышать, но в этот момент подручный Пантелея наверняка пытался вымолить для себя пощады. Однако на Сову это не произвело впечатления. Как и в случае с Натали, она, почти не целясь, продырявила Гансу правую глазницу. Мучения братка прекратились в одно мгновение.
– Погаси свет, – негромко произнесла Сова, выщелкивая из «марголина» пустую обойму.
Князь молча повиновался. Комната, ставшая свидетельницей недолгих, но кровопролитных событий, вновь погрузилась в непроницаемый мрак. Князь остался стоять на месте, сжимая и разжимая рукоятку «стечкина». Пока Сова не проявляла по отношению к нему никаких признаков агрессивности, но кто знает, что у нее на уме… Князь мысленно готовил себя к любым
Тем временем Сова вернулась в комнату, нагнулась и зажгла одну из свечей. Равнодушным взглядом окинула поле недавнего сражения. Вздохнула. Ее одежда валялась рядом с тем местом, где недавно она установила перед телевизором низкое мягкое кресло. Она подняла блузку и небрежно набросила ее на плечи, затем натянула брюки. На Князя она ни разу не посмотрела, а он по-прежнему пребывал в состоянии нервного напряжения. Сова выудила из кармана брюк новую обойму и вставила ее в «марголин» взамен старой. Привычно заткнула оружие за брючный ремень.
– Можешь расслабиться, Князь, – иронично произнесла она, все так же стоя к нему спиной. – Я ведь уже говорила тебе о том, что мы в одной лодке. И я не могла не оценить… твоего поступка.
– Какого, к черту, поступка? – Он опустил «стечкин» дулом вниз, прикрыл дверь и, переступив через распростертое окровавленное тело на полу, прошел вперед.
Теперь, когда все произошедшее осталось позади, Князь мысленно переоценивал приоритеты, и в нем невольно поднималась волна раздражения. Сова не могла не почувствовать этого изменения, и ее брови грозно сошлись. Сейчас у нее не оставалось желания вновь мериться силами и быстротой реакции с кем бы то ни было. Перед ней стояли более насущные проблемы, требующие немедленного разрешения и полной внутренней мобилизации.
– Ты принял мою сторону, – произнесла она как можно небрежнее. – Хотя мог бы впрячься и за Пантелея. Признаюсь честно: именно этого я и ожидала. Кстати, можешь поверить на слово, Князь, мне было бы ужасно неприятно тебя убивать…
– Я польщен.
– Надеюсь, ты принял решение осознанно.
Сова прошла к окну и, слегка сдвинув портьеру в сторону, выглянула на улицу. Вроде бы ничего там не изменилось. Стрельба в доме не встревожила окрестностей. Хотя… Все может быть. И Сова не собиралась рисковать, полагаясь на авось.
– Я не знаю, – после недолгой паузы глухо произнес Князь. – Я уже ни в чем не уверен. И мне это состояние чертовски не нравится.
Она оглянулась на него. Пламя единственной свечи не позволяло разглядеть подельника достаточно хорошо, но и увиденного Сове оказалось более чем достаточно. Князь был прав. Он здорово изменился. Осунувшаяся слегка сутуловатая фигура с беспомощно зажатым в руке пистолетом. Растерянный, опустошенный и потерявший веру в привычный окружающий мир. Таким Сова его прежде никогда не видела.
– Скажи мне… – Он опустился на корточки и запустил пальцы в свою густую шевелюру. От прежнего внешнего лоска у этого человека не осталось и следа. – Ты действительно знаешь что делаешь? То есть я хочу сказать… Ситуация все еще под контролем?
– Поверь, Князь, – жестко ответила Сова. – Я знаю. Расслабься и перестань терзаться никчемными мыслями. Лучше давай-ка поскорее убираться отсюда…
– Убираться? – Он встрепенулся. – Зачем? Куда мы поедем?
– Трудно пока сказать. Но оставаться здесь опасно. Стрельбу мог кто-нибудь слышать. И потом, этот кореш Пантелея… У меня нет в него веры. И уж если на то пошло, – она криво усмехнулась, – смерть Пантелея нам только на руку. Все концы в воду, как говорится.
– Твой цинизм не приводит меня в восторг, – хмуро откликнулся Князь. – В последнее время убивать для тебя становится так же привычно, как… курить. Или есть. Причем всех без разбору.
– Не драматизируй, Князь. – В голосе Совы появилась какая-то необъяснимая веселость. – Тебя же я не убила. Так что тебе еще грех жаловаться. А что касается еды… Ты очень своевременно напомнил. Я чертовски проголодалась. А ты?
– Есть немного, – не стал он грешить против истины.
– Тогда поехали. Купим чего-нибудь по дороге. «Форд» брать не будем. Он у тебя слишком уж приметный. Бросим его здесь и возьмем джип Пантелея. Только спустись в гараж и сними с него все лишние навороты: решетку, галогены и прочую трехомундию, чтобы лишний раз не светиться.