Отправь их в Ад!
Шрифт:
Кулак прокурора, облаченный в тонкую перчатку, взлетел и опустился на скулу Нергала. Второй тычок пришелся в челюсть. Дель Боско, словно взбесившись, обрушил на пленного град ударов, норовя стукнуть побольнее. Голова убийцы безвольно болталась из стороны в сторону, изо рта не вырвалось ни единого вскрика.
Прокурор отступил, выдохшись. Рихтер выпрямился, глаза сверкнули желтой вспышкой, рот скривился в презрительной усмешке, смачный плевок крови полетел на дорогущий ковер.
— Врежьте-ка этому уроду, как следует! —
Двое подручных с готовностью подступили, поочередно впечатывая в тело пленника то кулаки, то ботинки. Эти избивали без суеты — с толком, с чувством, по определенному плану. Прошлись по голове, разбив в кровь нос и губы, переключились на тело, стараясь побольнее задеть внутренние органы. Нергал по-прежнему относился к избиению абсолютно безучастно.
Прокурор пригубил виски, в руке задымилась дорогая сигара. Он разглядывал экзекуцию, как представление в театре, наслаждаясь редким зрелищем.
Наконец, устали даже два рослых здоровяка. Они расступились, открыв взору окровавленное избитое связанное тело.
Рихтер балансировал на грани сознания; полузакрытые заплывшие глаза смотрели строго перед собой; воздух с натугой выходил сквозь разбитые губы.
Дель Боско подшагнул, рука вытянулась вперед, сигара с противным шипением коснулась смуглой кожи. Облачко дыма поплыло к потолку, пахнуло паленым мясом. Нергал никак не отреагировал. Прокурор постучал ладонью по щекам пленника, проверяя, не перестарались ли палачи.
— Бу! — убийца резко открыл глаза, мотнув головой.
Прокурор испуганно отшатнулся, едва не сев на задницу. Тут же вскочил, сыпля ругательствами и проклятьями.
— Калите железо! — заорал мужчина, — И принесите инструменты! Щипцы, молотки! Я хочу услышать его вопли!
Выносить следующие пытки Клаудия не собиралась. Женщина собралась с силами, нервно поднявшись, опираясь на обе руки.
— Господа, прошу меня извинить, — дрожащим голосом проговорила чародейка, — Я сделала то, что от меня требовалось… Дальнейшее меня не касается. Прошу избавить меня от этого крайне неаппетитного зрелища.
Прокурор взглянул неодобрительно, но кивнул вполне дружелюбно.
— Конечно-конечно, госпожа Сенна, вы совершенно правы, — внезапно в чиновнике проснулась вежливость, — Ваш долг выполнен, больше не изволим задерживать! Теперь уж мы как-нибудь сами…
Клаудия направилась к входной двери, за ней внезапно увязались двое из спецов Кроу.
— Мы вас проводим, госпожа-чародейка, — вежливо склонил голову стрелок.
— И подождем, пожалуй, снаружи, — добавил второй мужчина, — Мы солдаты, а не палачи.
Глава № 22
Нергал наблюдал, как заклинательница покинула усадьбу. Он не испытывал к ней ненависти, скорее наоборот, женщина идеально вписалась в план. Рихтер даже обрадовался, что чародейка вовремя ушла и не придется ее убивать. Фигуристая, хороша собой даже после
Он не презирал даже своих мучителей, с ними-то как раз все понятно. Люди делают то, что умеют: раз не работает голова, так работают кулаками. Без ненависти, без излишней жестокости, выполняют поручения сбрендившего начальника, не особо задумываясь о моральной или правовой стороне действий.
Двое вышли вместе с чародейкой, еще один из их тройки настойчиво буравил взглядом Рихтера. Этот по-настоящему опасен. Есть в глазах какая-то искра, привычка драться до конца, не жалеть врага. Интересно, чему он обучен, что может противопоставить противнику в драке… Ладно, всему свое время, дойдет и до него очередь.
А вот оставшаяся тройка раненных не поражала особой сообразительностью. Стоять, истекая кровью, возле девушки, что с минуты на минуту превратиться в максимально голодного вампира… Как минимум, не признак великого ума.
Нергал посмотрел на Карину: ей осталось совсем чуть. Вообще-то, вампирская суть уже должна бы взять свое, девушка лишь чудом балансировала на грани превращения. Что бы не удерживало ее в мире живых, долго это не продлится…
Кандалы стягивали руки, в воздухе все еще витал запах горелого мяса. Как нельзя более кстати, он позволит некоторое время скрыть вонь от раскаляющихся браслетов. Наручи Одина, татуировка, позволяющая сбросить с рук любые узы, при этом причиняет адскую боль. Но боль — это хорошо. Ее можно терпеть, ее можно игнорировать, а можно — использовать во благо!
Треснул стул, раздираемый на части невероятным мышечным усилием. То, что еще минуту назад было Кариной, вскочило на ноги. Двое головорезов только поворачивались на звук, а вампирша уже подскочила к третьему, одним быстрым движением свернув ему шею.
Громкий оклик с примесью явного страха привлекает всеобщее внимание. Головы, как одна, поворачиваются в направлении страшного зрелища: девушка-вампир держит на руках трепыхающееся тело, намертво присосавшись пастью к шейной артерии. Безумные глаза подернуты мечтательной поволокой, горло судорожно дергается глотательными движениями, по комнате разносится отвратительное причмокивание.
Левое предплечье Нергала раскаляется докрасна, металл браслетов начинает плавится. Запах горелого мяса усиливается, складываясь с потоками явного жара. Но никто не обращает внимания на эти пустяки — все заняты гораздо более интересными событиями.
Грязно матерясь, головорез поднимает пулевик, нацеливая его в Карину. Выстрел — но вампирша уже переместилась. Она рядом, выросшие когти с легкостью перерезают горло нерасторопному стрелку. Напор крови вырывается из раны, выбивая из и без того полоумного вурдалака последние остатки разума. Клыки вампира жадно впиваются в свежее мясо.