Отпущение грехов
Шрифт:
Он остановился, только когда понял, что ушел, а нога стала заявлять о себе все более и более настойчиво. Отец Василий рухнул на просохший бугорок и задрал штанину. Кровь текла совсем слабо, но нога уже начала припухать, а вокруг аккуратных, округлых дырочек образовались отчетливо видимые синяки.
«Дома разберусь! – вздохнул он. – Главное теперь – выйти на трассу…» Он огляделся по сторонам, пытаясь определить, куда идти дальше, но понял, что это
Потянуло костром. Отец Василий раздул ноздри и медленно, глубоко вдохнул. Точно. Это был дым.
«Охотники? – подумал он. – Или рыбаки? Интересно, откуда».
В этих местах любил отдыхать не только губернатор. И, как бы ни старались егеря и рыбнадзор, на огромных, поросших камышом просторах поймы великой реки запросто могли затеряться две-три мелкие браконьерские группы. Если выйти к ним, прямо на запах костра, убедительную легенду, чтобы немедленно выехать отсюда, отец Василий придумать бы смог.
«Рыбнадзором напугать? – начал прикидывать он, продираясь сквозь хрустящий камыш. – Или сказать, что зэки сбежали и теперь пытаются завладеть чьим-нибудь транспортом?» Идея была хорошая.
Запах костра становился все отчетливее.
Священник с энтузиазмом преодолел еще полсотни метров, когда запах настолько усилился, что он понял: костер уже здесь! Где-то совсем рядом! Он даже слышал характерное потрескивание выгорающего… камыша…
Что-то было не так. Слишком сильный треск. Отец Василий осмотрелся по сторонам, убедился, что вертолет остался далеко за пределами видимости, взобрался на небольшое возвышение и замер.
Там, вдалеке, отчетливо виделась длинная – по всей линии горизонта, от края до края – полоса огня. Это горел камыш.
– Ничего себе! – выдохнул священник. – Как кабана загоняют!
Именно так, подпалив камыш, губернатор в прошлом году неплохо поохотился. Потому что обезумевшее от страха зверье летело, скакало и бежало прямо под пули охотников.
Отец Василий понятия не имел, кто устроил этот поджог, губернаторские загонщики или подручные Кузьменко. Но, кто бы это ни был, сплошная стена огня стремительно росла в размерах и двигалась прямо на него!
Под ноги с пронзительным визгом бросился молодой кабанчик, над головой поднялась и, трепеща крыльями, рухнула в камыши целая ватага перепелок… Здешняя живность уже почуяла опасность и теперь, обезумев от страха, мчалась прочь.
«Надо было к охотникам бежать! – тоскливо подумал священник. – Прямо к губернатору! И ничего бы этот Кузьменко не смог!»
Отец Василий решительно кинулся к ближайшей луже. Если тщательно вымокнуть и накрыть голову бушлатом, прорваться было можно.
– А если на той стороне меня уже ждут? – вслух подумал он.
Оказаться после прорыва сквозь огонь на выжженной, совершенно открытой поверхности было не с руки.
– Легкая добыча, вот кем я тогда стану! – вслух завершил он свою мысль и прислушался.
И в следующий
Его и впрямь загоняли как зверя. Впереди пал, а за ним открытое выжженное пространство, позади – Кузьменко со своими людьми. И куда бы он ни побежал, везде ждало в конечном итоге одно и то же – пуля в лоб, а скорее всего заряд дроби в живот. В общем, «несчастный случай».
Он подумал, что экспертиза наверняка установит, что в него стреляли по меньшей мере дважды – в ногу и… туда, куда попадут. Эксперты наверняка определят и то, что после первого ранения он еще долго бежал.
– Если вообще тело найдут! – ядовито оборвал он себя. Тело и впрямь могли не найти.
Отец Василий снова осмотрелся по сторонам и увидел, что пожиравшее сухой камыш пламя уже достигло зарослей тальника и от пропитанных весенними соками ветвей повалил густой сизый дым. И в этот момент его осенило. Единственным куском пространства, где он мог оставаться не замеченным сверху, была длинная «нейтральная полоса», идущая вдоль пала, перед самой линией огня, там, где дым нависал сплошным непроницаемым облаком.
«Задохнусь к такой матери!» – вздохнул священник, но в следующий миг сорвал с себя бушлат и побежал к луже – замачивать.
Мягкий, набитый ватой бушлат промокал плохо, и отец Василий принялся остервенело топтать его ногами, чтобы ускорить дело, до тех пор, пока не пошли пузыри, а выдернутый из лужи бушлат не стал тяжелым, как плохо выделанный тулуп. Священник перекинул его через плечо и бросился в сторону огня, и только здесь, когда дышать стало почти невозможно, обернул шею и рот истекающим жидкой грязью бушлатом и побежал вдоль широченной полосы огня.
Расчет оказался верным. Вертолет пролетел прямо над ним, но не задержался и вскоре барражировал над гарью, в полукилометре от священника. Проваливаясь где по колено, а где и по грудь в оставшуюся после паводка жидкую грязь, отец Василий упрямо продвигался вперед, старательно следя за тем, чтобы не оказаться слишком близко к огню и не выскочить на не прикрытое дымом пространство. Но все равно он регулярно промахивался, и один раз, в самом жутком месте, сдал влево и неожиданно обнаружил себя между двух голых, совершенно выгоревших бугров.
Вертолет остался далеко позади, но рисковать не хотелось, и он вернулся-таки назад, в дым и чад с обратной стороны линии пала. И спустя бесконечно долгое время понял – все удалось. Потому что огонь иссяк, слева пронзительно засверкала в лучах солнца Волга, а прямо перед ним замаячил зеленый березовый перелесок. Ни огня, ни дыма, ни вертолета, ни стрельбы.
Священник добежал до леса и упал на сухом взгорке. Грудь разрывал кашель, нога онемела, но он знал, что главное сделано. Он жив, и найти его здесь будет невозможно.