Отпущение грехов
Шрифт:
В сарай хлынул яркий солнечный свет. Исмаил ударил еще раз и еще! А потом примерился и в две секунды протиснулся в дырку и с грохотом съехал с крыши.
– Слава тебе господи! – вздохнул священник. – Как ты там, не расшибся?!
– Нормально, – сдавленным голосом отозвался мулла. – Сейчас открою.
Дверь распахнулась, а на пороге, залитый солнцем, стоял потирающий поясницу торжествующий Исмаил. Отец Василий выскочил, щурясь от нестерпимо яркого солнца, и настороженно огляделся по сторонам. Никого в округе видно не было,
– К реке? – выдохнул он.
– И ты это так просто оставишь? – презрительно уставился на него мулла. – Тебя сдать хотели, а ты просто уйдешь?!
– А что ты предлагаешь? – усмехнулся отец Василий. Читать лекцию о христианском смирении было сейчас неуместно.
– Красного петуха ему пустить – вот что! – стиснул белые зубы Исмаил.
– Нет, – покачал головой священник. – Не стоит. Да и тебе я мстить не позво… Ну-ка, ну-ка, подожди…
Вдалеке, около поселкового магазина, маячила фигура в милицейской форме. А рядом, размахивая руками и беспрерывно тыча в их сторону, стоял… да, ошибки быть не могло!.. стоял тот самый Лешка. Священник сгреб Исмаила в охапку и бросился за угол сарая.
– Отпусти! – зарычал Исмаил. – Руки убери, я сказал!
– Мент! – выдохнул отец Василий.
– Где?!
– Вон, на дороге, с Лешкой говорит.
Исмаил осторожно выглянул из-за угла и тут же отпрянул назад.
– Вот гнида! – стиснул он зубы.
Они почти синхронно огляделись по сторонам. В сторону Волги пришлось бы мчаться по открытому полю.
– Нет! Я им так просто не сдамся! – медленно произнес Исмаил.
Отец Василий остановил взгляд на вплотную примыкающем к сараю курятнике и, поколебавшись пару секунд, нырнул внутрь.
– Ты куда?!
– Я, кажется, знаю, что надо делать, – пробормотал священник.
Вся задняя стенка курятника была собрана из тонкой, гнилой фанеры, и путей к отступлению было достаточно. Если что…
– Залезай! – высунул он голову. – Пересидим.
Мулла еще раз выглянул из-за угла, кинул тоскливый взгляд на отделяющее их от приволжских зарослей поле и со вздохом полез вслед за священником.
– Фу, вонь какая! – зажал он пальцами нос.
– Тише, Исмаил, – попросил отец Василий.
Они замерли и принялись ждать.
Лешка подошел быстро, минут через пять-шесть. Было слышно, как он охнул и, шурша по рассыпанной на земле соломе, обежал сарай кругом.
– Ну, и где твои подозреваемые? – сильным, глухим голосом спросил мужика кто-то невидимый.
– Бля, Макарыч! Сбежали, козлы! – прорыдал Лешка. – И крышу, гады, сломали!
– А ты не ошибся? – голос милиционера был настороженным и недовольным. – Это точно он?
– Точно, Макарыч! Точно! Когда это бичи от курева отказывались?! Кто второй, не знаю, а этот, здоровый, – точно он самый!
Священник похолодел и глянул на Исмаила. Тот изумленно пожал плечами. Выходило черт знает что. Мент искал не муллу,
– Ладно, Лешка, – тяжело вздохнул милиционер. – Я схожу начальству позвоню, а ты вокруг походи. Если что подозрительное заметишь, сразу ко мне, я до девяти буду в конторе. Понял?
Милиционер ушел, и Лешка, побродив и поматюгавшись вокруг сарая, прошел к дому и, хлопнув дверью, исчез. А священник посмотрел на Исмаила и тяжело задумался. Теперь он точно знал: надо звонить! Кровь из носу, а Карнаухову и Медведеву, а может быть, и самому губернатору, звонить придется.
– Ну, что делать будешь? – тихо спросил мулла. – Теперь вроде как и до тебя дошло?
– Есть у меня одна мыслишка, – тяжело оперся на тонкую фанерную стенку курятника священник. – Если ты, конечно, не сдрейфишь…
В полутьме курятника лица Исмаила видно не было, но по тому, как быстро он задышал, было ясно, что мулла снова гневается.
– Когда это я дрейфил? – зло спросил он.
– Давай здесь останемся, – почесав кудлатую голову, предложил отец Василий.
– Зачем? – оторопел Исмаил.
Такой поворот в мыслях священника был мулле непонятен. Он понимал, что ни о каком таком «красном петухе» этот недотепа и помыслить не может, но тогда что он задумал?
– Неужели тебе настоящей курятины не хочется? – широко улыбнулся отец Василий.
Конечно же, в первую очередь священник думал о телефоне в конторе. Но чем, кроме как курятиной, удержать все это время Исмаила от глупостей, он не знал.
До муллы начало доходить.
– Правильно! – восхищенно закивал он головой. – Я ему, козлу вонючему, всех кур вырежу! А заодно и поедим!
Это была необычайная по своей наглости идея. Но тем и была она хороша. Да и есть очень хотелось.
Они осторожно выползли из своего временного пристанища и тщательно, никуда не торопясь, огляделись. Солнце почти село, и улица, на которой стоял Лешкин дом, была на удивление пуста.
Дикой кошкой мулла скользнул к двери и осторожно потянул ее на себя. Дверь открылась. Поп решительно шагнул в темноту сеней, но тут же зацепил и уронил на пол дико загрохотавшее оцинкованное ведро.
– Кто там? – недовольно крикнул из комнат хозяин. – Ты, что ли, Макарыч?
Священник сдержанно кашлянул.
– Сейчас, подожди, а то ты еще мне что-нибудь уронишь, – вздохнул хозяин дома и, прошаркав к выходу, щелкнул выключателем и остолбенел.
Перед ним стоял дикий и грязный, заросший бородой до глаз тот самый невероятно огромный мужик, которого он четверть часа назад хотел сдать властям.
– А вот и я, – ласково произнес разбойник и, подняв огромный, пудовый, наверное, кулак, аккуратно двинул им точно меж глаз.
Лешка растерянно булькнул и с грохотом, собирая по пути в складки плетеную «ковровую» дорожку, откатился в противоположный конец комнаты.