Отпущение грехов
Шрифт:
– Прощай, – довольно сухо произнесла я и вылезла из его машины. – Счастливо, Курилов.
Он посмотрел на меня сквозь приспущенное боковое стекло и как-то беспомощно, по-детски улыбнулся. Огромный «мерс», сорвавшись с места, буквально в три-четыре секунды преодолел
А вечером приехал Докукин.
Я молча впустила его в квартиру и, пройдя в комнату, наконец спросила:
– Ну… что скажешь, Коля?
Он вскинул на меня свои водянистые глазенки, в которых тлели горечь и отчаяние, и пробормотал:
– Я не знал, что они используют это так. Я работал над лекарством против СХУ.
– Чего?
– Синдрома хронической усталости. Это еще похлеще СПИДа, если взглянуть попристальней. Мы все им страдаем… люди интеллектуального труда. И я сделал… на основе разновидности метамфетамина… мы храним некоторое его количество в сейфе институтской лаборатории. – И он назвал какой-то головокружительный термин. – Я думал, что он стал безвреден. Но это оказалось справедливо… только для малых доз. Я же не знал, что это вот так.
– И ты не знал свойств собственного препарата, что так попался, по сути, в свою же галлюциногенную ловушку в Заречном?
– Да мне и в голову не могло прийти…
– Но теперь-то ты понимаешь, что этот препарат, которым ты собирался осчастливить человечество, поставлен на конвейер как сильнейший наркотик. И твой научный
Докукин захлопал глазами:
– Да ты что? Ему ассистент нужен… без ассистента проводить эту работу невозможно!
– Тем более без такого ассистента, который сам же эту отраву и изобрел.
Коля потупился и начал яростно ковырять обивку кресла, отчего она, разумеется, не замедлила прорваться.
Я только вздохнула:
– В общем, как говорит моя тетушка Мила, голова-то у тебя умная, Докукин, да только дураку досталась…
Эпилог
Дело о взрыве котельной в поселке Заречном еще долго будоражило городскую общественность и портило сон и аппетит гражданам из органов. В результате, как водится, оно превратилось в чистый «глухарь», «висяк», то есть нераскрываемое преступление, и мало-помалу волна ажиотажа улеглась.
Но никто и не думал связывать этот взрыв с таинственным исчезновением профессора Клинского и визитом сотрудника петербургского управления ФСБ Павла Николаевича Чехова…
Впрочем, вероятно, за Павлом Николаевичем числилось не только тарасовское приключение, потому что вскоре я узнала о громком аресте нескольких сотрудников питерского ФСБ, среди которых фигурировала и классическая фамилия Чехов.
Само собой, Антон Павлович тут ни при чем…