Отпуск бойцовской курицы
Шрифт:
— Понимаешь, Жень… — начала объяснять сестра, но ее прервали молодые люди в форме с надписью МЧС общим числом три штуки. В руках один из них нес, как мне показалось, сачок, другой что-то похожее на винтовку, а третий ничего не нес. Наверное, это их начальник.
— Вы МЧС вызывали? — весело поинтересовался главный.
— Да, — кивнула я, — то есть не я, а вот они.
Я ткнула пальцем в небо. Ребята задрали головы.
— Где гад? — спросил тот, что с сачком.
— Час назад тут где-то поблизости ползал, — доложила Евдокия, — а теперь не знаю. Темно уже!
— Ясно! Гена, — скомандовал
Мне показалось, что я тихо схожу с ума. В этот момент на крыльце нашего дома появился зевающий Олег. Увидев меня, он обрадованно воскликнул:
— О, Женька, привет!
Потом, сообразив, что происходит что-то непонятное, спросил:
— А где народ?
— Кто где, — я пожала плечами, — кто на крыше, кто на дереве! Гена вот за прожектором пошел. Они сейчас будут гадов ловить.
— Не понял!
— Я тоже! Но это ничего не меняет, — равнодушно ответила я и присела на лавку.
Внезапно лавка подо мной зашевелилась и стала потихоньку выползать. Я не удивилась: все-таки выпила почти бутылку шампанского и еще не совсем пришла в себя. Поэтому я, не поднимая паники разными глупостями, протянула руку, чтобы поправить уползающую лавочку. Рука наткнулась на что-то теплое, скользкое и… живое.
— Ой, тут кто-то есть! — удивленно пробормотала я, продолжая елозить руками по этому самому «кому-то».
Подоспевший Гена, до этого он, видимо, в машине отсиживался, прикрывая возможное отступление своих коллег, направил луч прожектора в мою сторону. На лавочке вместе со мной уютно расположился удав Федор. Он покорно замер под моими руками и, кажется, млел от удовольствия: раздвоенный язык то и дело вылезал наружу. Я, как человек, почти поцеловавшийся с Федей, закричала далеко не сразу: несколько секунд округлившимися глазами я смотрела на змею.
— Сиди, не двигайся! — заглушая мой визг, крикнул сачок. — Колян, ты готов?
Колян, как я поняла, тот, у которого была в руках винтовка.
— Готов! — крикнул Колян и прицелился.
В мгновение ока передо мной очутился Олег. Он отважно загородил своей могучей грудью… не меня, нет, своего Федора и заорал:
— Не трогайте Федю! Он добрый!
Добрый Федор, испугавшись крика, шмякнулся об землю и уполз куда-то в кусты смородины.
Колян опустил оружие, а сачок в сердцах выругался. Подошел главный и потребовал объяснений. После непродолжительных и бестолковых переговоров, участие в которых принимали крыша, деревья и мы с Олегом, удалось составить картину происшедшего. Когда я ушла, Олег сходил к Пузырю и забрал обезьяну Дездемону с болонкой Зайкой. По причине своей физической слабости, вернувшись домой, он заснул. Удаву надоело сидеть в спортивной сумке. Он каким-то образом выполз и пошел осваивать новую территорию. Попугай Сирожа, ввиду почтенного возраста, участия в процессе колонизации не принимал, а тихо дремал, устроившись на карнизе, и ожидал результатов вылазки своего друга. Первой жертвой нового жильца стала хозяйка, тетя Вера. Завидев змею, она с громкими воплями бросилась со двора к соседке напротив. Удивленный удав отправился дальше. На беду, под деревом отдыхал полковник. Федя заполз на Петровича и, довольный тем, что его не прогоняют, свернулся
Ребята из аварийной команды посмеялись и отбыли восвояси. Олег отыскал удава, жильцы осыпались с деревьев и занялись своими делами, обсуждая происшествие. Я, утомленная переживаниями сегодняшнего дня, осталась на лавке и, махнув рукой на злобный нрав сестрицы, закурила. Дуська, бессильно склонившая голову на плечо Захара, повела носом:
— Женька, ты, никак, куришь, вражина?
— Курю, — призналась я. — Уж очень день сегодня тяжелый, Дусь.
Она подумала и согласилась, а потом задала вопрос, повергший меня в состояние легкого шока:
— Что новенького у Ромашки?
Господи, со всеми этими делами я совершенно забыла связаться с мужем!
Все, кончилась моя семья! Вредный Алексеев мне этого не простит. Тут запиликал сотовый, выданный мне Хоботом. Я глянула на часы: девять часов! Может, я что-то путаю, вроде бы он должен мне звонить в десять.
— Алло! — пропищала я в трубку. Дуська округлила глаза: она-то знала, что свой мобильник я оставила дома, чтобы Ромка не отвлекал меня своими бесконечными звонками от полноценного отдыха.
— Я нашел ее! — услышала я глухой голос Германа Максимовича.
Что на это сказать, я не знала, поэтому лишь горестно вздохнула.
— Евгения, — забеспокоился Хобот, — ты живая? Ты чего молчишь?
— А что я должна сказать? Вы сами все видели…
— Ты вот что, дочка… Завтра, нет, послезавтра зайди ко мне. Можешь вместе с сестрой. Я подумаю о вашем дальнейшем отдыхе. Здесь, мне кажется, небезопасно.
— А… — начала возмущаться я, но антиквар меня перебил:
— Все, Женя. Жду вас послезавтра в девятнадцать часов у себя. Семен встретит в холле, — и Хобот отключился.
Я с недоумением посмотрела на трубку мобильника и воскликнула:
— Нет, ну почему какой-то там Хобот так уверенно распоряжается моей жизнью? Безобразие!
Я в сердцах топнула ногой и под удивленными взглядами Захара с Евдокией отправилась в комнату. Там под ноги с радостным визгом бросилась Зайка, а попугай по заведенной традиции представился:
— Здравствуйте, я Сирожа!
— Слушай, — обратилась я к Олегу, сидящему за столом с книгой в руках, — что он, как попугай, одно и то же все время повторяет? Научил бы его чему-нибудь еще, а то надоел уже!
— А Серый и есть попугай, — заметил Олег, — между прочим, он английский язык знает.
— Ну да? — усомнилась я.
Фотограф особым свистом подозвал Сирожу и, когда тот приземлился на его плечо, задал вопрос:
— Do you speak English, my boy?
Попугай задумался и ответил: