Отпуск на вилле с призраком (Ларец лунной девы)

Солнцева Наталья

Астра представила, как эта женщина с раннего утра крутится у плиты, варит, жарит, режет, чистит, запекает… А там и обед на носу. Только пообедали, пора ужин готовить. И не щи да кашу, а разнообразные блюда, чтобы удовлетворить взыскательный вкус хозяев и гостей. Не позавидуешь!

– Ой, Максим, я вас перебила, и мы отвлеклись, – спохватилась она. – О каком происшествии вы говорили?

– Да про Теплищеву же! Знаете, какое она себе имечко придумала? Жрица Тэфана. Умереть со смеху можно. Якобы, она посредник между Лунной Девой и людьми. А вчера

вообще цирковой номер отколола. Вырядилась в белый балахон, встала в углу сада и давай сначала поклоны бить, потом руками размахивать – как будто пассы делает. Вот, потеха! Жаль, я не видел. Мне хозяин рассказал.

– Рид?

– Ну да. Они с женой спать собрались, и вдруг во дворе свет выключился. Елена Захаровна долго не может заснуть – то на балкон выйдет подышать, то у окна сидит. Узрела эту малахольную Тэфану в темноте в саду, испугалась жутко. Рид с фонарем выскочил, шороху навел, а той хоть бы что! Стоит в дурацкой позе и заклинания бормочет. Ей-де никто не указ! Она выполняет условия контракта.

– Какого контракта?

Абрамов обескураженно развел руками:

– Может, у нее договор со старшим Юдиным? Это же его гости.

Он посмотрел на трубу, которую чинил, провел по ней пальцем – не протекает ли – и вернулся к разговору.

– Елена Захаровна до утра не спала, а Рид сделал нам с Антоном выговор. Почему не предупредили про Тэфанины штучки? Нам-то откуда знать, что у нее на уме. Я вообще уже спал. Антон перед этим бассейн чистил, машину мыл, устал, как собака. Сидел у телевизора, когда свет потух. Пошел к щитку проверить, что случилось, вот хозяин ему и устроил разбор полетов. А он при чем? Нам запрещено приставать к отдыхающим с замечаниями и вопросами… если только они не мешают другим.

– Теплищева не сделала ничего предосудительного, – философски рассудила Астра. – Подумаешь, произносила заклинания при луне? Кому это мешает?

– По мне, пусть хоть ночует в саду… Но на Елену Захаровну это произвело ужасное впечатление. Я же говорю, у нее нервы.

Он переминался с ноги на ногу, всем своим видом показывая: беседа затянулась.

– И часто у вас свет гаснет?

– Бывает. Здесь морские ветра, им провода порвать, что нитки. Иногда наша электрика барахлит.

– В котором часу это было?

– Вы спрашиваете, будто следователь, – усмехнулся администратор. – Какая разница? Я время не засекал. Поздновато. Около полуночи.

Он повернулся в сторону двери, и Астра услышала, как кто-то спускается по лестнице в подвал. Оказалось, Антон.

– Макс, ты чего тут застрял? Я тебя ищу! Пойдем, Рид зовет.

– Опять в мансарде что-то?

– Нет… просто он хочет… – Охранник осекся, запоздало заметив Астру. – Это вы?

– Я.

Она засмеялась, такое у него было смущенное лицо. По-детски распахнутые глаза, курносый нос и обиженно выпяченная нижняя губа.

– Могу я наконец познакомиться с Юдиными?

– Да, конечно. Завтра, – ответил администратор. – Я передам вашу просьбу.

Астра вернулась в

номер. Окно было открыто, внизу под виноградом игривым тоном переговаривались блондинка Ирэн и Гаранин. В комнату налетели комары. Матвей сладко посапывал, не обращая внимания на писк насекомых.

Она задернула штору и встала у окна, прислушиваясь. Не выйдет ли Тэфана на ночное бдение? Впрочем, отсюда ее не будет ни видно, ни слышно.

– Вам не страшно спать одной? – спрашивал блондинку Гаранин.

– Хотите охранять мой сон? – хихикала та. – Только за дверью на коврике.

– Я согласен…

– Здесь такое творится…

Москва

Аким Иванович был чрезвычайно разборчив в еде. Он любил стряпню своей жены, предпочитая блюда, приготовленные ее руками, всем прочим деликатесам.

– Ты на мне женился или на моих кулинарных способностях? – иногда обижалась она.

Жили Юдины дружно, насколько могут жить в согласии люди, которые вместе уже более тридцати лет. Они изучили друг друга, притерлись.

По утрам Аким Иванович выходил к столу тщательно выбритым, причесанным – волосок к волоску, – в купеческом халате с кистями поверх рубашки. Ел с аппетитом, много, просил добавки а, насытившись, выпивал большую чашку травяного чаю. День проводил в офисе, там и обедал, но к ужину непременно спешил домой, побаловать себя запеченным в сметане судаком, крепким грибным бульоном или жареными перепелами. Целовал жене ручки, рассыпался в комплиментах… Из деловых поездок каждый раз привозил ей подарки – сумочку, перчатки, духи, нитку жемчуга, хотя у Жанны Михайловны и так всего было вдоволь.

Но с некоторых пор – если точнее, то с прошлого лета – его словно подменили. Раздражительный стал, нетерпимый, чуть что – в крик. Похудел, с лица спал, под глазами круги темные легли. По ночам вставал, шел в кухню пить водку, а потом бродил из комнаты в комнату, думал о чем-то.

– Тебе бы отдохнуть, Акимушка, – забеспокоилась супруга. – Или к врачу.

– Отстань от меня! – рычал он. – Сам разберусь.

– В делах что-то не так?

– Ты все равно не поймешь ни черта… Бабе в бизнес нос совать незачем. Слава богу, сына мне родила, а не девку. Хоть помочь есть кому.

Осенью они поехали в Крым развеяться и сменить обстановку. Жанне Михайловне нравилась их «вилла» с поэтическим названием «Элоиза». Однажды она имела несчастье спросить:

– Почему «Элоиза»?

Юдин ответил коротко и резко:

– Не твоего ума дело.

Ей всегда казалось, что муж – весь как на ладони, понятный, родной, грозный, но и ласковый. А у него, оказывается, есть какая-то тайна, связанная с женщиной. Элоиза! Это не просто имя, это память, которая ему дорога…

Жанна Михайловна ревновать не умела, поэтому подавила обиду, тем более что воспитали ее в покорности, и именно это свойство характера жены ценил и культивировал Юдин. Досадный эпизод быстро забылся. Его вытеснили другие события.