Отпуск
Шрифт:
Пока Оля возилась с ужином, Сергей ненавязчиво, чтобы не вызвать подозрений у соседей, собрал самые важные вещи, которые нельзя оставлять на поляне. Палатку жалко, хорошая немецкая палатка! Могла бы еще послужить не один сезон. Но делать нечего, придется оставлять ее на развитие Махмуду. Может быть, добрым словом вспомнит.
Морячок из палатки не выходил, но уже достаточно крепко стоял на ножках в отведенном ему углу в палатке. Сергей погладил и приласкал бедного песика. Что с ним делать, может быть, взять с собой домой? И он, и Оля привязались к нему, да и он к ним. Да и слабенький он еще. Если оставить, то может
– Ужин готов, прошу к столу, – Оля уже сидела за столом, но кушать без Сергея не начинала.
– Ну давай подкрепимся.
Сергей с удовольствием начал уплетать салат из помидоров и огурцов. Из горячего был крепкий чай. И бутерброды с копченой колбасой. Для них это был приличный и сытный ужин. Чай пили долго, одновременно смотрели телевизор, где передавали местные новости и прогноз погоды.
Завтра температура воздуха, по прогнозам, будет 32–34 градуса, а температура воды – до 24 градусов. Погода была просто прекрасной!
А соседи, кажется, достали вторую бутылочку, одной под горячие чебуреки им оказалось мало. Это хорошо!
Сергей с Олей закончили ужин. Темнело. Кое-какие вещи Сергей сложил в сумки, находящиеся в палатке и осторожно перенес в «Омегу». Соседи о чем-то разговаривали и не обращали на них никакого внимания. Тогда Сергей решил еще кое-что собрать и через какое-то время также аккуратно перенести в машину. Главное, не вызвать подозрений у соседей.
В это время Матвей отошел от своего стола и направился в сторону туалета, который находился метрах в ста от палатки Сергея. Когда он скрылся из вида, к ним подошел Афанасьев.
– Сережа, подойди ко мне, – сказал майор, не заходя в светлую полосу рядом с палаткой.
Сергей молча подошел, ожидая от майора чего угодно, но тот протянул ему листок бумаги и проговорил:
– Ничего не говори, слушай внимательно. Я сейчас отойду и больше к тебе подходить не буду. На этом листке написан мой адрес и телефоны. Если возникнет какая-то необходимость, находи меня в любое время суток. Я постараюсь, как можно больше напоить сегодня Матвея. В районе трех-четырех часов утра сматывайтесь отсюда и на всех парах летите в свой Псков. Все, надеюсь когда-нибудь встретиться. В любом случае позвони мне через какое-то время.
Петрович протянул правую руку Сергею. Они крепко пожали друг другу руки и сразу же разошлись. И вовремя. Секунд через пятнадцать из темноты показался Матвей, который снова вернулся за свой стол, где майор Афанасьев уже разливал очередную порцию водки.
Сергей спрятал листок с записанными координатами Петровича в портмоне. На душе стало легче. На провокацию это не было похоже. Шанс уехать отсюда становился все реальнее. Лишь бы Матвей ничего не почувствовал.
А Петрович оказался человеком! Получается, он так же, как и Матвей, догадался об истинном лице Сергея и Оли. Что же его заставило встать на их сторону? Значит, не ошибался Сергей, когда прослушивал соседей и чувствовал, как непонятно ведет себя Петрович со своим компаньоном. Получается, он с самого начала был на их стороне. А вдруг это все же провокация? В таком случае все равно уже ничего не поделаешь и не изменишь. Прослушка не работает, остается только рисковать и поверить ему. Ну, а если это провокация, то руки им закрутят, лишь только Сергей заведет двигатель.
Олю пока ставить в известность не стоило. Слишком большим, вернее,
Оля прибралась на столе и на так называемой кухне. Сергей переставил телевизор, чтобы его можно было смотреть из палатки, лежа, и влюбленные с удобством стали просматривать местную телепрограмму. А по телевизору крутили какое-то музыкальное шоу, полуголые девчонки скакали на экране, демонстрируя свои прелести. Было, наверное, смешно и весело, но Сергей с Олей не воспринимали передачу в данный момент, да и не могли ее, в принципе, сейчас воспринять. Мысли были совершенно не об этом.
Спать ложиться нельзя. Вернее, ложиться можно, но спать нельзя. Морячок стал медленно передвигаться по палатке. Он смешно переваливался с боку на бок, как будто только учился ходить. Оля стала его гладить.
– Возьмем его с собой? Он без нас здесь просто умереть может.
– Ты, знаешь, Лека, я тебе то же самое хотел предложить. Пусть живет вместе с нами.
– На следующий год его на Юг с собой возьмем, ведь правда?
– Конечно, правда, милая моя.
Сергей нежно обнял свою девушку и долго целовал ее в губы. Оля мягко отвечала ему, но в глазах у нее появились слезы. Она не плакала, нет, просто слезы сами по себе потекли по ее щекам.
– Ничего, милая моя, все будет хорошо, не бойся. И Морячок с нами на следующий год обязательно поедет на свою Родину.
– Я верю тебе. Я знаю, что ты все сделаешь правильно. Поцелуй меня еще.
Они целовались, не обращая внимания на телепрограммы, и лишь Морячок терся о них своей головой, выражая так, видимо, свою любовь к этим двум людям, которые находились сейчас в напряженном, натянутом, как стрела, состоянии. Никого вокруг не существовало, только они двое. Нахлынуло бешеное возбуждение, какое-то нервное и неуправляемое. На столе орал телевизор. Палатка вроде как сама собой застегнулась на змейку. Они крутились в полнейшей темноте, не отдавая себе отчета в том, что происходит. Когда все схлынуло, они долгое время лежали обнявшись. Потом вдруг Оля сказала:
– Сереженька, а ведь мы сейчас с тобой сделали ребеночка. Помнишь, мы мечтали зачать его на море? Вот мы это и сделали.
– Лекушка, какие мы с тобой молодцы! Я думаю, это будет мальчик, и похож он будет на нас с тобой, и родится он в мае следующего года и обязательно загорелым и влюбленным в море, как и мы с тобой.
– Именно так и будет. Но ты должен все сделать правильно ради нашего мальчика. Мы должны вернуться домой.
– Лека, мы обязательно вернемся домой, обязательно родим мальчика. А вот на море в следующем году съездить не удастся, ведь мальчику будет меньше трех месяцев, а это не возраст для таких путешествий.
– Ничего, годик подождем, пусть подрастет. А мы за этот год квартиру купим, правда?
– Конечно, правда, милая моя малышка. Я тебя очень люблю.
– И я тебя люблю.
Странный у них был вечер. Давно они так не разговаривали друг с другом. Кажется, все события обнажили какие-то пласты души, сделали ее максимально чувствительной. Оба понимали, насколько жизнь хрупкая вещь, и неизвестно, где и когда тебя ждет поворот, за которым все может начаться совсем по-другому, не по тому плану и руслу, по которому текла жизнь до этого.