Отпусти меня
Шрифт:
— Я сделал дубликат, на всякий случай, — ответил Миша только на последний вопрос, для убедительности показав мне связку ключей.
— И, на какой такой случай? Чтобы иметь возможность обчистить меня, когда я буду на работе? — поинтересовалась я, упираясь руками в бока.
Мужчина хмыкнул, вешая свою сумку на один из крючков в прихожей:
— Интересные у тебя фантазии, но нет. И вообще — за кого ты меня принимаешь?
— За человека, который делает дубликат ключей человека, даже не предупредив его об этом, — заметила я резонно.
— Ну, видишь, я тебя предупредил, — парировал Павлов, — Просто чуть позже,
— Ладно, к этому мы вернёмся потом, — махнула я рукой, проходя на кухню, — Что ты здесь делаешь?
Я спрашивала нарочито небрежным тоном, но сердечко всё равно предательски ёкнуло при виде этого нахала, которого, к слову, действительно никто не ждал. Это была не наша обычная трахательная пятница, поэтому появление Дока вызывало больше вопросов, чем ответов.
— Приехал в гости, — пожал плечами мужчина.
— Сегодня вторник, — отметила я, окуная ложку в банку с пастой и слизывая густую массу, — Ты не должен быть здесь.
— Ты занята? Ждёшь кого-то?
На этих словах Миша нахмурился. Он вообще выглядел каким-то дёрганным, нервным и вообще — вёл себя как-то странно. Я бы решила, что он под чем-то, но Док не употребляя никогда запрещённые препараты, а алкоголем от него не пахло.
— Нет, — в итоге покачала я головой.
— Тогда в чём проблема?
Я удивлённо вскинула глаза на Мишу. Он правда начал меня пугать. Даже не так — я начала волноваться ЗА НЕГО. Что было само по себе странно — ведь я запретила себе испытывать по отношению к нему такие эмоции. Забота, переживания — всё это осталось для нас в прошлом. Это был удел парочек, кем мы абсолютно точно не являлись.
Тогда почему у меня внутри всё переворачивалось, когда я видела его таким? Потерянным, будто сломленным, почти мальчишкой, которого хотелось уберечь от всего.
Прежде чем я успела себя остановить, моя рука уже коснулась его лба, пытаясь разгладить небольшую складку, что там образовалась. А после я спросила непривычно мягким тоном:
— Эй, ну ты чего? Что-то случилось?
Миша покачал головой, и прежде чем я успела что-то сказать или хотя бы попытаться возразить, он уже поймал меня в капкан своих рук и жадно, несдержанно поцеловал. Стон неожиданности сорвался с моих губ, чем Док тут же воспользовался, запуская язык в мой рот. Он развернул меня к стене, от чего я не больно, но довольно ощутимо ударилась спиной и головой. В отместку я прикусила губу мужчины — сильно, так что мы оба ощутили металлический привкус крови. В этом были мы — никаких границ, сдержанность в топку, все действия на максималку, педаль газа — до упора в пол. Так и жили.
Я не помню, как мы добрались до дивана, который я уже заботливо разложила ранее, желая просто поваляться с ноутбуком и вкусняшками. Планы поменялись, когда я очнулась, уже полностью обнажённая, пытаясь трясущимися от возбуждения руками расстегнуть Мишины брюки. В ту секунду я проклинала свой маникюр, который я совершенно точно могла бы испортить, если бы Док в очередной раз не перехватил инициативу. Он двигался резко, порывисто, словно боялся, что нас кто-то прервёт. Но это было невозможно — моя сестра уж точно не собиралась в тот вечер ко мне в гости, а больше никому я и не сдалась.
Это было не похоже ни на одну из ночей, которые были у нас до этого. Даже на те, двухгодичной давности, когда мы изучали друг друга и готовы были
Но, признаюсь, видеть его таким — несдержанным, раскрасневшимся, с лихорадочно блестевшими глазами — это было для меня самым главным подарком. Даже большим, чем то удовольствие, что он мне дарил. В этом мы тоже были похожи — в своем НЕ эгоизме, когда кайф партнёра был нам важнее собственного. Именно поэтому мы всегда оставались вымотанными до приятной пустоты в голове, но довольными и собой, и друг другом.
В какой-то момент Мишу пробило на поговорить. Видимо, языка тел ему было маловато. Чуть отстранившись, но не прекращая двигаться, мужчина огладил мои грудь и плечи, оставляя красные следы своих длинных пальцев на моей коже, и шепнул:
— Я думал только об этом, весь этот невыносимый день. О тебе, только о тебе, только о тебе…
Он выглядел так греховно, что мне было больно на него смотреть. Я всегда в такие моменты отворачивалась, прикрывала глаза, закрывалась от него ладонями либо зарывалась лицом в подушку, или же впивалась зубами в собственное запястье, либо в его плечо. Потому что держать визуальный контакт было просто выше моих сил.
Мише же, наоборот, это нравилось. Как-то он признался мне, что ему буквально башню сносило, когда мы смотрели друг другу в глаза. В такие моменты он всегда двигался нарочито медленно, вглядываясь в каждую эмоцию на моём лице, впитывал ее и сходил с ума. Срывался с выбранного им самим ритма, обвивал руками мою шею, прижимаясь всем телом, упираясь лбом в мой, и смотрел в глаза как в душу.
— Заткнись, — шепнула я не слишком-то вежливо, потому что слушать всё это было слишком.
Но Миша с успехом проигнорировал мою просьбу, продолжая лихорадочно приговаривать:
— Ты такая прекрасная сейчас. Такая открытая, беззащитная и в то же время — совершенно недостижимая.
Его слова выбивали из меня всю душу, вместе с движениями, но я всё равно упорно повторила:
— Да заткнись же ты, черт возьми!
— Почему? — шепнул Павлов, чуть меняя угол, от чего я почти взвыла в подушку, зарывшись в неё лицом, топя в ней свой крик. — Не закрывайся от меня… не закрывайся… будь со мной.
— Я не могу, — выдавила из себя вместе со стоном, — Не могу… это всё слишком.
Миша поймал моё лицо ладонями и поцеловал, прикусывая губу. Я обхватила его за шею, прижимая к себе так, словно мечтая раствориться в нём без остатка. Или же просто придушить, чтобы перестал меня терзать.
— Посмотри на меня, — шепнул мужчина, отрываясь от моих губ, — Пожалуйста… смотри на меня.
Мы почти съехали с дивана — я чувствовала пропасть под своей головой и потому переместила свои руки ниже, цепляясь за плечи Павлова дрожащими пальцами.
В голове звенело, а Миша был повсюду — в моём теле, мыслях, в моём сердце. Чёрт, похоже, он всё же забрался и туда. Как бы я не сопротивлялась, Док всё же добился своего. Я провела ладонью по его спине, прижимая к себе, замедляя его темп, и наконец, сдавшись, поймала его голодный, пронзительный взгляд. В которых плескался настоящий океан — такой же пронзительно-синий и беснующийся.