Отпустите их. Как подготовить детей к взрослой жизни

Литкотт-Хеймс Джули

Скрыться от чужих страхов

Постепенно свыкаясь с желанием чрезмерно защищать своих детей – Сойера и Эвери, я начала ждать, когда они станут студентами, и представляла себе, какую уверенность в себе они к тому времени обретут. Я решила сосредоточиться на том, чтобы дать им больше возможностей проявить независимость уже в детстве, и начала подталкивать их к самостоятельности.

Я занимаюсь этим уже несколько лет. Вот недавний пример. Однажды вечером, когда мы мыли посуду после ужина, Эвери, которая училась в седьмом классе, сказала, что они с девочками решили встретиться вечером в школе, чтобы украсить шкафчик еще одной подруги, у которой завтра будет день рождения. Несмотря на вечерний час, я была совершенно не против, чтобы она поехала в школу на велосипеде – это всего 500 метров, и живем мы в безопасном пригороде. Более того, я сказала, что хочу, чтобы она поехала сама, потому что ей надо учиться самостоятельности. Однако маме одной из подруг Эвери очень не понравилось, что моя дочь поедет одна на велосипеде в темноте. Она предложила подвезти ее туда-обратно. Эвери написала подруге СМС: «Спасибо,

но я с удовольствием прокачусь на велосипеде». После дальнейших возражений Эвери пояснила: «Мама хочет, чтобы я поехала сама!» Но страх победил: мама подруги уже заехала за третьим ребенком и без проблем могла к нам заглянуть. Отказавшись, мы выглядели бы как какие-то безумные, преступные отщепенцы. Я стояла, вытирала руки кухонным полотенцем и размышляла, как тут растить ребенка, если страхи окружающих ее сковывают. А еще я чуточку волновалась, что подумали обо мне другие родители.

На встрече с небольшой группой родителей в Северной Виргинии одна из собравшихся, Эми, выразила схожее опасение: «Чувствуешь себя как отчаянный, ненормальный бунтовщик. Почему-то считается, что вокруг очень опасно, хотя на самом деле стало как раз спокойнее». Однажды Эми разрешила своей одиннадцатилетней дочери пойти вечером домой одной с собрания скаутов, но вожатая не согласилась. «Она же девочка! – потом говорили Эми подруги. – Разве можно ее отпускать одну?» Эми хочется научить свою дочь быть умной, чтобы та не выглядела как жертва. Чтобы у нее на лице было написано: «Мне все нипочем».

На каникулах перед восьмым классом Эвери начала ездить в лагерь в Сан-Франциско – это час на электричке. Я знала, что ее надо научить такому выражению лица, и научила. Сначала мы три дня ездили по этому маршруту вместе, а потом она поехала сама. Как и в день, когда Сойер впервые сам пришел домой от друзей, у меня сердце вырывалось из груди. Но когда дочь вернулась, по ее уверенному виду мне стало ясно, что за день она повзрослела на год.

Конечно, даже родители, которые стараются подтолкнуть ребенка к самостоятельности, тоже боятся. «Я восхищаюсь дамой, придумавшей «свободный выгул» (Ленор Скенейзи), – призналась Эми. – Но никто не хочет оказаться в вечерних новостях, потому что из-за него произошло что-то ужасное». Я согласна: сложно идти по минному полю нашей культуры. Мы говорим о больших страхах и вытекающем из них всеохватывающем контроле, но на самом деле нужно задать себе вопрос: «Сколько свободы нужно развивающемуся человеку?»

Потерянные возможности роста

Одно из красноречивых проявлений сдвига в отношении к здоровью и безопасности наших детей – это изменение взглядов на услуги нянь. Когда мне было девять или десять лет (конец начальной и начало средней школы), я начала присматривать за детьми у себя в Северной Виргинии. Меня приглашали для дневного дежурства – в некоторых общинах эта работа называлось «помощница матери». Я несколько часов сидела с ребенком (или детьми), готовила перекусить, развлекала их, укладывала спать, отвечала на телефонные звонки и открывала дверь, если кто-то приходил. К 12 годам я регулярно по вечерам в выходные работала няней в одной семье и получала за это минимальную зарплату. Сегодня Национальная кампания SAFE KIDS рекомендует не оставлять дома детей до 12 лет и, уж конечно, не поручать им заботиться о младших [40] . В 14 штатах ввели правила, четко определяющие минимальный возраст, начиная с которого ребенок может остаться дома один: от 6 лет (Канзас) до 14 (Иллинойс), в среднем 10 лет [41] . Хотя ни в одном штате нет законов в отношении минимального возраста няни, общее правило во многих районах – 14–16 лет. (Как ни странно, в 30 штатах шестнадцатилетним можно жениться и выходить замуж без согласия родителей. В остальных минимальный возраст вступления в брак составляет 17 и 18 лет.)

40

www.latchkey-kids.com/latchkey-kids-age-limits.htm.

41

www.latchkey-kids.com/latchkey-kids-age-limits.htm.

Свобода, которой пользуются сегодня американские дети, сжимается до доли от прав их родителей и еще меньшей доли от свободы их дедушек и бабушек. Нам, видимо, хочется подготовить наших детей до конца дней жить в радиусе километра от нас, а умения, которые дает растущая самостоятельность, никого не интересуют.

Даже Girl Scouts of America – эти продавщицы мятного печенья в зеленых жилетах – предпочли безопасность самостоятельности. Их официальная инструкция теперь гласит, что взрослые должны в определенной степени участвовать в продаже печенья, даже если скауту 18 лет [42] . Я никогда не видела, чтобы кто-то присматривал за такими взрослыми девушками, зато много раз наблюдала, как девочки среднего школьного возраста пассивно сидели и улыбались, а их родители выдавали сладости и принимали деньги. Не беспокойтесь – свой значок они все равно получат! Правда, непонятно, за что.

42

С сайта Girl Scouts of the USA: «Взрослые обеспечивают надзор и руководство на всех возрастных уровнях. Взрослые должны сопровождать скаутов возрастных уровней Daisy, Browny и Junior во время продажи, приема заказов и доставки продуктов. Взрослые наблюдают за скаутами уровня Cadette, Senior и Ambassador. Они должны знать, как, когда и где девочки продают продукты; быть на связи, когда девочки участвуют в продажах продуктов, и иметь возможность вовремя связаться с девочками; быть в автомобиле в этом районе; или быть рядом с девочками.

Защитить

их чувства

Давайте поговорим о значках. Поколение миллениума прозвали поколением «призов для всех и каждого». На то есть очевидная причина. В ложном стремлении не задеть чувства детей родители стали награждать их за любое, даже самое незначительное усилие. С 1980-х годов маленьких американцев осыпают значками, сертификатами, лентами и призами за участие, как будто просто явиться на мероприятие – уже достижение, которое стоит отметить пергаментом, пластиком или кусочком металла.

Мы неуемно хвалим детей за все. От малышей, которые слышат возгласы «Потрясающе!», стоит им нарисовать человечка из палочек, до громкого «Молодчина!» на школьной бейсбольной площадке – достаточно просто замахнуться, попасть не обязательно. Мы аплодируем даже самым посредственным усилиям («Надел ботинки? Какой умница!») и раздаем сомнительные комплименты («Какой ты молодец, что не ударил Билли!») [43] . Должны ли дети получать какие-то награды и призы за банальные достижения? Может быть, как думают некоторые, мы просто показываем безусловную любовь? [44] Другие считают, что из-за этого дети не понимают, что такое совершенство, и даже через много лет, уже на рабочем месте, уверены, что признание и бонусы им просто положены.

43

Беседа автора со Сьюзан Лукас.

44

См. работы Алфи Кона, в том числе The Myth of the Spoiled Child: Challenging the Conventional Wisdom about Children and Parenting (Boston, Mass.: Da Capo Lifelong Books, 2014); и http://www.alfiekohn.org/miscellaneous/trophyfury.htm.

Аманда Рипли, автор вышедшей в 2013 году книги The Smartest Kids in the World, посвященной сравнению результатов в учебе американских и зарубежных школьников, считает, что движение «приз для всех», также известное как «движение самооценки», мешает хорошо учиться и становится причиной плохих рейтингов США в международных стандартизированных тестах [45] . В 1980-х годах «американских родителей и учителей бомбардировали утверждениями, что самооценку детей обязательно нужно защищать от конкуренции (и реальности)». В итоге, как говорит психолог Хара Эстрофф Марано в отчаянном протесте против того, что она называет инвазивным воспитанием, получилась «нация слабаков» [46] .

45

Amanda Ripley, The Smartest Kids in the World: And How They Got That Way (New York: Simon & Schuster, 2013).

46

Hara Estroff Marano, A Nation of Wimps: The High Cost of Invasive Parenting, Crown Archetype, 2008.

Злоупотребление ярлыком «хулиган»

Бывает, что дети действительно преследуют сверстников. Когда мой крестник учился в восьмом классе, группа старшеклассников приставала к нему на Facebook и называла геем. Это было жестоко. Кода имеет место запугивание, нужно, чтобы родители и другие защитники помогли ребенку выпутаться и оправиться от потрясения.

Однако, как пишет Сьюзан Портер в книге Bully Nation [47] , во многих случаях родители называют запугиванием нормальные для развития и социализации ребенка ситуации (пусть и досадные, на которые очень тяжело смотреть). В культуре, где ребенка, который огорчает сверстника, легко можно обозвать хулиганом, любой школьный руководитель очень озабочен обвинениями, которые родители бросают чужим детям. Портер призывает родителей и работников образования избегать ярлыка «хулиган» и вместо этого помочь детям выработать стойкость, чтобы справиться в будущем с жесткими вызовами общества.

47

Susan Eva Porter, Bully Nation: Why America’s Approach to Childhood Aggression Is Bad for Everyone (Oxford: Paragon House, 2014).

Олаф (Оул) Йоргенсон – директор Almaden Country School, частной средней школы (с четвертого по восьмой класс), расположенной неподалеку от меня в калифорнийском городе Сан-Хосе. Он более 25 лет работал учителем и администратором как в государственных, так и в частных школах Сиэтла, в Калифорнии, на Гавайях, в Mesa Unified – крупнейшем школьном округе Аризоны, – а также в школах Азии, Европы и Латинской Америки.

«Приставание – проблема в любой школе, – говорит мне Оул. – Так было всегда и, наверное, всегда будет. Но настоящая травля – намеренная изоляция человека, систематические оскорбления и унижения в течение определенного периода – сегодня встречается не чаще, чем когда я начинал карьеру четверть века назад. Обвинения, которые родители бросают «хулиганам», часто не имеют под собой почвы, а иногда просто абсурдны. Разумные люди, которые любят собственных сыновей и дочерей, начинают очернять и криминализировать поведение других детей уже в начальной школе и даже в детском саду. Это меня беспокоит и глубоко огорчает». У Оула мягкий голос, я даже по телефону слышу, как он озабочен. «Сотрудники, которые работают с детьми, – продолжает он, – понимают, что агрессия по отношению к другим уместна в ходе развития. Да, это подло, неприятно, и родитель инстинктивно хочет вступиться. Однако дети должны научиться выдерживать такие вещи. Называя чужого ребенка, особенно маленького, хулиганом, вы приписываете ему намерения, которых тот просто не может иметь на своем уровне развития».