Отрава жизни
Шрифт:
– Чего-съ?
– Сдается у васъ квартира?
– Квартира?
– Не понимаешь меня, что-ли? Я хочу посмотрть квартиру.
– Да вамъ какую надобно?
– Покажи ту, которая сдается.
– Чего зря показывать? Я васъ толкомъ спрашиваю, какая вамъ требуется квартира? Можетъ у насъ и есть, да не про вашу
Петръ Петровичъ оглянулся; по другой сторон улицы какъ разъ въ эту минуту проходилъ полицейскій офицеръ.
– Видишь ты тамъ помощника пристава? – указалъ на него Гладышевъ швейцару. – Не желаешь ли, чтобъ я попросилъ его научить тебя, какъ разговаривать съ нанимателями?
Физіономія швейцара мгновенно преобразилась, точно по ней хлестнули бичемъ. Онъ быстро отворилъ дверь и проговорилъ совершенно другимъ, до гадости слащавымъ голосомъ:
– Пожалуйте, сударь, сейчасъ покажемъ. Какь-же не показать? Мы это очень обязаны.
Квартира оказалась дрянь-дрянью, какія-то косыя стны, покоробившіяся двери, темнота и грязь.
– Будетъ ремонтъ, что-ли? – спросилъ Гладышевъ.
– Какъ-же-съ, ремонтъ безпремнно требуется, – отвтилъ швейцаръ. – Хозяинъ такъ и наказывалъ: безъ ремонту, говорить, не отдавай.
– То-есть, что это значитъ: безъ ремонту не отдавай? – не понялъ Гладышевъ.
– А значитъ, весь ремонтъ, какъ слдуетъ, отъ жильца полагается. Чтобы въ исправности было.
Петръ Петровичъ даже сплюнулъ съ досады, снова слъ на извозчика и похалъ, поглядывая на окна. Вотъ опять видны билетики; высоко, въ пятомъ этаж, но что же длать.
Швейцаръ, съ насупленными бровями и бакенами врод обломовскаго Захара, съ зловщимъ видомъ заступилъ Гладышеву дорогу.
– Вы изъ какихъ будете? – спросилъ онъ тономъ участковаго унтера, къ которому привели новаго бродягу.
– Покажи-ка мн квартиру, – сказалъ Гладышевъ.
– При казенной должности
– Ну, состою; теб-то что?
– Мы жильцовъ пускаемъ только которые при казенной должности. А семейство большое?
– Я, жена, трое дтей.
– Въ закон, стало быть? У насъ на это большое вниманіе. Если по пачпорту что окажется, хозяинъ контракта не дастъ; онъ напередъ въ пачпорты смотритъ. А собаки есть?
– Есть.
– Неподходяще это. У насъ собачниковъ во всемъ дом нтъ. Кошку, это можно; кошка для крысъ.
Петръ Петровичъ задумался. Ужь не пожертвовать-ли Карушкой и Мимишкой? Чортъ возьми, не остаться же изъ-за нихъ безъ квартиры.
– Ладно; посмотрть-то квартиру можно? – сказалъ онъ.
– А вы хозяину-то неизвстны? – спросилъ швейцаръ. Потому, хозяинъ любитъ больше знакомымъ сдавать. А не то, можетъ рекомендацию имете?
– Нтъ, не имю. Можно у прежняго хозяина справиться.
– Не съ руки. Мы за жильцомъ не бгаемъ. Нынче жилецъ самъ во-какъ кланяется. Пороги отбиваетъ.
– Квартиру-то покажете?
– Показать можно; только ничего съ того не будетъ. Не отдастъ вамъ хозяинъ.
– Это почему-же?
– По разговору вашему видать. Хозяинъ любитъ, чтобы съ почтительностью. Онъ первымъ дломъ требуетъ, чтобы жилецъ искательство показалъ.
– А кто такой хозяинъ-то вашъ?
– Торжковскій 2-й гильдіи купецъ. Выгребными ямами занимается. Въ большихъ подрядахъ состоятъ.
Петръ Петровичъ со злости даже разсмялся, и ршилъ, что на сегодня довольно.
А завтра будетъ тоже, и послзавтра тоже, и т. д. Ежедневно будетъ вливаться въ него отрава жизни, и непрерывно, днемъ и ночью, будетъ звенть въ его ушахъ все одинъ и тотъ же припвъ:
– Нынче все дороже стало.