Отравление в шутку
Шрифт:
— Не думаю… Гм, вы считаете, что у него была какая-то своя цель?
— Кто знает… А что, он всегда вечерами сидит в своей библиотеке?
— Всегда, — отозвался Твиллс, и вид у него сделался озадаченным. — С половины седьмого до десяти. Регулярно, как часы.
— И всегда выпивает?
— Всегда, хотя и немного. Бокал-другой. Здоровью это не вредит…
— Всегда пьет бренди?
— Бренди или виски. Ничего другого. Кстати, где бокалы?
Я сказал ему, что запер их в шкафу в библиотеке. Интересно, как все-таки яд попал в бренди? Правда, если у судьи было обыкновение ежевечерне выпивать бокал-другой, тогда задача злоумышленника облегчалась.
Когда я вышел в холл, в дверь позвонили. Плотная деловитая женщина в пальто поверх накрахмаленной формы сообщила, что она медсестра из больницы. Она сказала, что ее зовут миссис Херрис. Я направил ее к доктору Твиллсу, а сам поднялся наверх, к Мери и Мэтту. Они могли оставить больную, поскольку медсестра была готова заступить на дежурство, и мы втроем спустились в библиотеку.
Я сказал им, что произошел несчастный случай, но теперь их отец вне опасности. Я говорил медленно, наблюдая за лицами своих собеседников. Как только я сказал, что судья в кабинете Твиллса и доктор за ним присматривает, Мери вскочила и с криками «Уолтер! Уолтер!» выбежала в холл. Я услышал, как глухо хлопнула дверь кабинета Твиллса.
Мэтт за все это время не шелохнулся. Я пытался понять, что же происходит в его душе, что скрывается под беспечной внешностью вечного студента. Мэтт стоял у стола, сильный свет освещал часть его румяного бесстрастного лица. Мэтт медленно водил рукой по лацкану пиджака. Он являл собой укрупненную копию прежнего Мэтта, которого я давно знал, так же как и псевдотюдоровские здания его колледжа представляли собой укрупненный вариант псевдотюдоровских строений его школы. Розовые щеки выпирали над воротником, голубые глаза на безбровом лице смотрели с легким лукавством. Губы были плотно сжаты. После долгой паузы он наконец сказал:
— Не очень-то откровенен ты был со мной, Джефф.
— Пока опасность не миновала, лучше было помалкивать, — отозвался я.
Рука Мэтта по-прежнему поглаживала лацкан пиджака.
— Лично я совершенно спокоен. Потому как не имею к этому ни малейшего отношения. Что ты тут вынюхиваешь?
— Иди к черту! — огрызнулся я.
— Будет тебе, Джефф. — Он сморщил нос, изображая дружелюбное желание загладить резкость. — Я не думал тебя обидеть. Просто я не хочу, чтобы меня превращали в подозреваемого пронырливые сыщики-любители. — Он вынул из кармана шелковый платок и вытер розовый лоб, изображая Уязвленные Чувства. — Послушай, старина, меня это сильно расстроило. Очень сильно. Мы с тобой друзья с детства. Так что ты уж не обижайся, если я что сказал не так…
— Ты поймешь наконец, — перебил его я, — что дело слишком серьезно?! Если ты прекратишь актерствовать и отбросишь хотя бы на пять минут этот псевдоприятельский тон, то…
— Понимаю, — сказал Мэтт, усаживаясь в кресло. — Но все равно это меня сильно выбило из колеи. Послушай, а к маме все это не имеет касательства? Ее-то никто не пробовал отравить?
— Спроси лучше Твиллса. Я не знаю.
— Послушай, Джефф. Ты… ты не говори обо всем этом, ладно? А то это мне
Я с трудом взял себя в руки и спросил:
— Значит, ты отдаешь себе отчет в том, что кто-то в этом доме отравил твоего отца и попытался сделать то же самое с твоей матерью?
— Джефф, этого не может быть! Что за безумная идея! — Мэтт откинулся назад в кресле, рот искривился в широкой ухмылке. — Об этом не может быть и речи, разве что… Господи, ну конечно. Как это я не додумался раньше. Послушай, это все служанка, недаром она славянка или кто там еще… — Он сделался вдруг совершенно серьезным и немного жалким. — Нет, тут какая-то ошибка. В нашем доме на такое не способен никто.
— Пожалуйста, успокойся. Ты же сказал: мы все обсудим. Вот давай и попробуем. Глядишь…
— Но что тут обсуждать?
Я протянул ему портсигар, мы оба взяли по сигарете. Закурили, не говоря ни слова. Слышно было, как тикали часы.
— Можно обсудить атмосферу, что царит в доме…
— Господи! — фыркнул он. — Все как в любой другой семье. Хороший дом. Джефф, я его просто обожаю! — Некоторое время он курил и, выпуская клубы дыма, фыркал: — «Атмосфера»…
— Отношения между членами семьи сердечные?
— Послушай, у меня хватает ума, чтобы держаться в стороне. В этом мире, старина, надо уметь отличать главное от второстепенного. Я со всеми в отличных отношениях… Джинни воюет с отцом. Кларисса тоже. А мать пуще всех остальных. Но только не я. Знаешь, как я поступаю, Джефф? Я держусь от него подальше. Если он говорит мне: «Загляни ко мне в библиотеку, Мэтт, давай поговорим, как прежде», — я отвечаю: «Извини, папа, но мне надо уходить». И веришь ли, Джефф, я иду гулять. Порой он выглядит так смешно! — задумчиво произнес Мэтт. — Но знаешь, Джефф, он явно хочет почитать мне свою дурацкую книгу. О чем мне, собственно, с ним говорить? Он даже не учился на юридическом факультете. — Мэтт произнес последнюю фразу таким тоном, словно раскрывал страшную и позорную тайну. — Ну разве можно в это поверить? И еще он судья! Это же смех!
«Мэтью Куэйл-младший! Я бы с удовольствием свернул тебе шею. В тени великих законников прошлого, раскаты голосов которых вспоминают и по сей день, ты будешь копаться в мелких дрязгах, улаживать споры сутяг, и на твоей могиле напишут: „Он учился на юридическом факультете“. Но это потом, Мэтью Куэйл, а пока я постараюсь как следует тебя расспросить, и упаси тебя Бог сказать что-то подозрительное».
Тем временем Мэтт хлопнул по ручке кресла и вопросительно пробормотал, уловив мой взгляд:
— Господи, яд?.. Похоже, я кое-что начинаю понимать.
— Что именно?
— Если бы я только вспомнил, кто это сказал. Мы недавно говорили о ядах. С неделю назад.
— Кто же это был?
— Все мы. За обедом. Погоди, дай вспомнить. У меня это совершенно вылетело из головы. — Он махнул рукой и сделал гримасу. — Ну да, в тот день на обед была жареная баранина. Кто-то рассказал историю об одном древнем римлянине. То ли о Юлии Цезаре, то ли о Нероне, точно не помню. Я их вечно путаю. Так вот, кто-то из родственников этого типа хотел его отравить, но тот был начеку. У него был человек, который первым пробовал то, что ему подавали из еды и питья. И вот однажды ему подали суп, горячий, как черт знает что. Дегустатор сказал, что все в порядке, но посоветовал охладить, добавив чуть воды из кувшина. Они так и поступили. Но родственничек отравил воду в кувшине и в конце концов добился своего. Правда, боюсь, от этого тебе мало толку.