Отравленная маска
Шрифт:
– Я не люблю людей, которые выдают себя за то, чем они не являются, – ровным голосом промолвил он. – Только и всего. Эта Амалия – хитрая, беспринципная особа, которая не остановится ни перед чем, чтобы добиться своего. Все, что ей нужно, – это богатство и громкое имя, потому что у нее нет ни того, ни другого. А получить их проще всего через брак с каким-нибудь влюбленным глупцом.
– Евгений, умоляю тебя, – перебил его Дмитрий, страдальчески морщась. – Оставь ты свои сословные предрассудки, в конце концов. Это просто смешно!
– Хорошо смеется тот, кто смеется последним, – равнодушно возразил Полонский.
Озеров вспыхнул и отвернулся.
Из дневника Амалии Тамариной
18 мая. Гадали с Дашей на картах. У нее – червонный король (блондин,
Итак, сегодня, когда мы с Мусей ехали в коляске по набережной, я неожиданно увидела Сашу Зимородкова, собирателя таинственных убийств. У него неухоженный вид, мундир протерся на обшлагах, но встрече со мной он, кажется, обрадовался. Емеля Верещагин (журналист) говорил мне, что Саша – незаконный сын какого-то священника и что ему пришлось немало в своей жизни хлебнуть горя. Мы немного побеседовали, и я пригласила его к нам на ужин.
Однако вышло все совсем не так, как я рассчитывала. Мама была недовольна: она решила, что я питаю к Саше какие-то чувства, а мне просто его жалко. Тетка тоже была разочарована: после князя Рокотова и графа Полонского – какой-то чиновник 14-го класса! Ужин не задался, потому что маман без умолку рассуждала о наших аристократических корнях, а тетка вещала о винокуренном заводе, который она собирается купить. Надо было слышать все это! В общем, я вышла из себя и, когда сконфуженный Саша откланялся, сказала: «Поздравляю вас – он больше не придет». «И слава богу», – буркнула тетка. Что-то меня словно толкнуло, и я выпалила: «Да вы понимаете, что вы говорите? Вам хоть известно, кто его отец?» – «И даже слишком», – бросила мне рассерженная мама. «Его отец – какой-то протоиерей из Самарской губернии, – встряла тетка, которой всегда известно больше, чем надо. – Мне говорили…» – «Вы меня не поняли, – ангельским голосом промолвила я. – Я говорю о его настоящем отце, князе К.». Маман и тетка ошеломленно переглянулись. «Но как же…» – «А что же…» – «Неужели?» Моя маман, как обычно, нашлась первая. «Признаться, мне показалось, что он кого-то напоминает, но я даже предположить не могла…» – «Ты бы хоть предупредила нас! – вскричала тетка. – Что же он будет о нас думать? Какой стыд!» Моя мать значительно кивнула головой. «Честно говоря, он вылитый портрет своего отца. Ты права, Амели, мы должны были сами догадаться». – «И еще этот угрюмый вид, который у них в роду», – подхватила тетушка. Я почувствовала, что еще немного, и меня начнут выдавать замуж за лжесына князя К. Пришлось спешно принять меры: «Его брак с немецкой аристократкой давно решен, но так как вы требуете, чтобы он никогда не появлялся у нас…» – «Кто тебе это сказал, дорогая?» – вскричала моя мать в удивлении. Дорогая тетушка была совершенно удручена. «Как же я его оскорбила! – причитала она. – Какой позор!» – «Успокойтесь, – сказала я, – у него великодушное сердце. Я напишу ему записку и все объясню. Но если он еще заглянет к нам, не говорите с ним о его отце, он не любит распространяться об этом. Все считают, что он побочный сын священника, и это его вполне устраивает. Вы скоро увидите, какую карьеру он сделает. Отец старается ему помогать, но действовать открыто не может. Видите ли, его жена…» – «О! Жена!» – подхватила тетушка с видом сообщницы. «Вы все-все понимаете». Я написала записку «княжичу», и Яков только что отнес ее. Надо признаться, это была очень удачная мысль – выдать Сашу за незаконного сына К., на которого он и впрямь сильно похож. До чего же я хитрая – даже самой стало приятно.
Вот и не верь после этого картам: друг в казенном доме (в полицейском департаменте то есть) и большая ложь – все сбылось. Ну а тайный недоброжелатель – граф Евгений, я его сегодня видела у Орловых. Он статный, белокурый и мог бы считаться красивым, если бы не его неподвижные глаза и маловыразительное лицо. Муся, наоборот, находит, что как раз эти черты придают ему загадочность и делают его неотразимым. Хм, не знаю. Он меня не любит и всячески стремится подчеркнуть это. Я же считаю его просто спесивым глупцом, лишенным сердца. Его общество наводит на меня тоску – жаль, что он с детства знаком с Мусей и то и дело захаживает к ней в гости. Без него было бы куда привольнее, потому что все остальные очень милы.
P.S.
– Прекрасный день, – сказал Евгений.
Дмитрий очнулся от своих мыслей.
– Что?
– Я говорю, прекрасный день, – повторил граф.
– Да, прекрасный, – рассеянно подтвердил Озеров.
– Похоже, это единственное, в чем мы согласны, – сказал Полонский, сухо улыбнувшись.
На повороте аллеи их коляску нагнал всадник на белом коне.
– Орест! – обрадовался Дмитрий, привстав на месте.
Евгений, напротив, помрачнел. Князь Рокотов был одним из немногих людей, которых чванливый граф считал себе ровней, – но все дело в том, что как раз Орест не желал воспринимать Полонского всерьез. О нет, князь был дружелюбен, вежлив, даже сердечен, но в его тоне, когда он обращался к Евгению, нет-нет да проскальзывала обидная насмешка. Он явно подтрунивал над графом, и последнему это, естественно, не нравилось.
– Что видно, что слышно в Петербурге? – крикнул Дмитрий. – Я думал, ты все еще при дворе!
– Нет, – коротко ответил Орест. – Я в отпуске – по состоянию здоровья.
– Вот как? – не удержался Евгений. – А мы-то думали, что ты вернулся ради чьих-то прекрасных глаз.
– Чьих – твоей матушки? – отпарировал Орест с иронией. Всем в свете было известно, что в молодости красавица-мать Полонского отнюдь не была образцом добродетели. – Ну и воображение у тебя, однако!
Дмитрий засмеялся, Орест весело улыбнулся, отчего на его щеках проступили ямочки. Евгений с выражением досады откинулся на спинку коляски.
– Ходят слухи, будто ты собираешься жениться на княжне Волковой, – заметил Дмитрий. – Это правда?
Княжна Волкова была той самой длиннолицей девушкой в желтом платье, у которой Амалия на балу увела князя. На красивое лицо Ореста набежала тень.
– Княжна Ирина слишком хороша для меня, – коротко ответил он.
– А я слышал, что тебе сватают младшую дочь графа Адлерберга, – подал голос Евгений. – Она все еще в Петербурге?
– Вероятно, – равнодушно отозвался Орест, пожимая плечами. Было заметно, что он давно привык к толкам о своей грядущей женитьбе и ничуть не удивлялся им. Собственно говоря, ничего необычного в этих слухах не было. Орест принадлежал к чрезвычайно родовитой семье, его отец, старый князь Рокотов, занимал важный пост при императоре, а от матери, которая скончалась от чахотки одиннадцать лет тому назад, молодой князь унаследовал огромное состояние, делавшее его еще более завидным женихом. За ним охотились все московские и столичные маменьки, имевшие дочерей на выданье, и их не останавливало даже то, что у жениха уже несколько раз было серьезное кровохарканье, отчего доктора каждую зиму отправляли его в Ментону, в теплый климат. Но, несмотря на угрозу смертельной болезни, постоянно висевшую над его головой, это был веселый, блестящий офицер, в котором окружающие души не чаяли. Его обожали дети, собаки и кошки, а о женщинах и говорить нечего: они все были от Ореста без ума. Даже самые брюзгливые старые дамы, и те расцветали улыбками при его появлении.
– Значит, твое сердце свободно? – спросил Евгений. – А вот Митенька, похоже, серьезно увяз.
– Эжен! – вспыхнул Озеров.
– Да? Это интересно, – заметил Орест, придерживая лошадь, которая норовила обогнать коляску его приятелей. – И кто же его избранница?
– Амалия Тамарина, – ответил граф Полонский, зорко наблюдая за ним.
Однако князь лишь рассмеялся.
– В таком случае, Митенька, ты опоздал! У барышни Тамариной уже есть жених.
Дмитрий побледнел.
– В самом деле? Кто?
– А этот, как же его… Стасов, нигилист. Тот, что важно толкует о социализме, равенстве полов и тому подобном.
Лицо Дмитрия сделалось мрачнее тучи.
– Ну, не горюй ты так, Митенька, – весело сказал Орест. – В конце концов ничего ведь еще толком не известно. Это так, сплетни, которые мне передавала моя кузина Мари Орлова.
– Как знать, как знать… – раздумчиво заметил Евгений. – Леонтий Стасов довольно богат, а такие женихи на дороге не валяются.
Озеров отвернулся. И до самого дома Орловых, куда они направлялись, не проронил больше ни слова.