Отравленная маска
Шрифт:
– Ему хуже, чем вам, – буркнул Телегин, – если это может вас утешить, сударь.
Евгений некоторое время угрюмо смотрел на него.
– Так он не умер? – спросил граф.
– Он умирает, – раздраженно ответил Телегин. – Что еще вам угодно знать?
Однако Орест все-таки не умер, хотя несколько дней его состояние было настолько тяжелым, что к нему даже пригласили священника. Войнаровский не говорил ничего Амалии, но на князя уже махнул рукой. Старый Телегин был гораздо оптимистичнее.
– Если он до сих пор не умер, значит,
Амалия дежурила у постели Ореста днем и ночью. Она исхудала, под ее глазами пролегли синие круги, но, хотя она безумно уставала, девушка тем не менее наотрез отказывалась уступить свое место кому бы то ни было. Однажды она задремала в кресле и оттого пропустила тот миг, когда князь пришел в себя. Часы глухо и важно отбили шесть, и Амалия пробудилась. Она сразу же заметила: что-то в комнате изменилось, только не могла понять, что же именно. Наконец она разобралась – в полумраке комнаты блестели глаза Ореста. Он сжал ее пальцы, и она разрыдалась.
– Он поправится, – уверенно заявила Муся на следующее утро Евгению. – Войнаровский поражен и только разводит руками, а Телегин знай себе улыбается. Мне кажется, он был уверен, что кузен выкарабкается.
Кузен и впрямь быстро пошел на поправку. В отличие от своего противника, он не был настолько злопамятен, и первые его слова были вовсе не о Полонском, а о том, получила ли Амалия записку.
– Он попросил ее быть его женой! – объявила Муся домашним, лучась от радости. В момент объяснения она – совершенно случайно! – оказалась под дверью, как раз в пределах замочной скважины, и оттого слышала все от слова до слова.
Вскоре в Москве Аделаида Станиславовна получила от дочери письмо, в котором были следующие строки: «Кажется, дорогая мама, эта ужасная история наконец-то закончилась. С князем Орестом теперь все хорошо. Он сделал мне предложение, и я ответила согласием. Простите за эту кляксу, но я очень спешу, и времени переписывать у меня нет. Крепко обнимаю вас всех, ваша Амалия».
– Казимир! – закричала Аделаида Станиславовна. – Казимир!
Брат, решивший, что сестра обнаружила пропажу мятой десятки, которую он накануне стащил у нее из ридикюля, явился с крайней неохотой.
– Казимир! – воскликнула Аделаида, сияя восторгом. – Бог услышал наши молитвы! Моя Am'elie станет княгиней!
– Ну и что в том такого? – отвечал Казимир, пожимая плечами. – Она могла бы выйти хоть за самого французского императора. А что? Она вполне этого достойна!
– Во Франции больше нет императоров, – вздохнула Аделаида Станиславовна, – а жаль! Империя – это так романтично! Кстати, не ты стащил у меня десятку из сумочки?
Казимир разинул рот и попятился к двери.
– Нет, все-таки придется сдать тебя в богадельню! – закричала будущая теща князя Рокотова, швыряя в родного братца увесистой вазой. – Нет! Я… я знаю, что я сделаю! Я найду тебе жену!
Казимир, закрывая руками голову,
– И все-таки придется это сделать, – настойчиво сказала Муся.
– Нет, – упрямо ответила Амалия и отвернулась. – Я не хочу, чтобы они встречались.
Разговор происходил в середине октября. Оба дуэлянта к тому времени почти полностью оправились. Они по-прежнему находились в одном доме, только Амалия тщательно следила за тем, чтобы их пути не пересекались. Она боялась, что импульсивный Орест может не выдержать и снова бросит Полонскому какое-нибудь оскорбление, после которого все начнется сначала. Даже мысль о такой возможности была Амалии ненавистна.
– Послушай, – обиженно сказала Муся, – но это странно!
– Что тут странного, Муся? – пылко возразила Амалия. – Граф чуть не убил Ореста!
– Между прочим, Орест тоже чуть его не убил, – заметила здравомыслящая барышня Орлова. – Ты разве не видишь, что так дольше продолжаться не может? Рано или поздно они все равно увидятся. Так лучше, если сейчас, когда мы можем заставить их помириться.
– Они не помирятся, – отрезала Амалия.
– Это ты так считаешь, – не менее упрямо сказала Муся. – Но попробовать-то все равно стоит.
– Хорошо, – сдалась Амалия. – Но ты должна взять с Эжена клятву, что он больше не будет искать ссоры с Орестом.
– Я тоже об этом подумала, – заявила Муся. – А ты возьмешь такую же клятву со своего жениха. Идет?
– Идет, – вздохнула Амалия.
Однако встреча прошла гораздо спокойнее, чем она ожидала. Полонский лишь криво улыбнулся и протянул руку Рокотову. Орест, на чьей щеке остался небольшой рубец от шпаги противника, пожал протянутую ему ладонь. В неярком осеннем свете лица обоих дуэлянтов казались измученными и бледными.
– Мне очень жаль, что все получилось… так, – сказал Евгений, покосившись на Амалию.
– Мне тоже, – спокойно ответил Орест.
– Ну вот, – засуетилась Муся, – наконец-то! А теперь за стол, за стол, за стол!
После обеда Полонский, улучив минутку, подошел к Амалии.
– Амалия Константиновна, – после паузы начал он. – Я знаю, вы не хотите меня слушать… Вы никогда не заходили ко мне, когда я лежал раненый, и я хорошо сознаю, насколько я вам неприятен. Но… – Он запнулся. – Мне бы хотелось попросить у вас прощения. За все.
Амалия недоверчиво поглядела на него. Однако Полонский, казалось, говорил совершенно искренне, и это тронуло ее.
– Хорошо, – медленно сказала она. – Я прощаю вас.
Евгений нервно пошевелил пальцами.
– Я сам не понимаю, что на меня тогда нашло… – Он жалко улыбнулся. – Наверное, именно это люди называют ревностью.
Он постоял немного возле нее и отошел. Но Амалии не понравился настороженный взгляд, который он бросил на Ореста, в другом углу гостиной беседующего с Иваном Петровичем.