Отравленные тьмой
Шрифт:
– Гэндальф! Гэндальф! – недоброе предчувствие ледяной лапой сдавило сердце Фили. – Что произошло? Что с Кили?
Маг долго молчал, а потом покачал головой и тихо проговорил:
– Мне жаль, Фили… но я ничем не могу помочь твоему брату.
– Нет…
Гном почувствовал как земля уходит из-под ног – маг был его единственной надеждой. Фили затряс головой, отказываясь верить в услышанное.
– Нет-нет-нет, этого не может быть, – повторял он. – Ты же маг, Гэндальф. Ты должен знать, что делать. Ты должен ему помочь!
– Успокойся! – старик повысил голос, и что-то в его интонациях проскользнуло такое, что заставило Фили замолчать и вскинуть голову. Лишь после этого маг продолжил. – Я сказал, что не могу помочь твоему
– Что? – Фили казалось, что Гэндальф зачитывает ему смертный приговор, но он должен был узнать все.
– Гномы по природе своей устойчивы к воздействию сил тьмы. Именно потому Кольца Власти, одно из которых принадлежало твоему деду, не подчинились Врагу. Кили очень сильный, и он может сопротивляться этому влиянию. Но… – маг вздохнул. – Он не хочет. Он винит себя в гибели Торина, в том, что произошло с тобой. Это чувство вины подтачивает его силы и само подталкивает к Тьме. И тут я могу предложить лишь одно решение…
– Какое? Гэндальф, скажи… – Фили вцепился в рукав мага крепче, чем в край своей бочки по время приснопамятного сплава по лесной реке.
– Пока Тьма, что обосновалась в душе твоего брата, существует в этом мире, Кили не сможет стать прежним, – Гэндальф взглянул в глаза гнома твердым, но в тоже время сочувствующим взглядом. – Но я могу забрать его в светлые земли, чистота которых нейтрализует ту силу, что угнездилась в его сердце…
– Хорошо, конечно… – гном тряхнул головой, лихорадочно соображая. – Я оставлю престол Эребора. Королем станет Даин – у него намного больше опыта. А Балин будет при нем советником…
– Ты не понял меня, Фили, – мягко прервал его Гэндальф. – Любые воспоминания, любые намеки на произошедшее будут толкать Кили в объятия тьмы. Моих сил достанет, чтобы закрыть его память от него самого. Он забудет то, кем был, но ничто и никто не должны напоминать ему об этом. Для него это единственный шанс.
– Забудет…
Вся тяжесть прошедших дней разом опустилась Фили на плечи. Гном прикрыл глаза, осознавая услышанное. Под опущенными веками всполохами носились картины прошлого – черноглазый малыш делает первые шаги и со смехом падает в объятия старшего брата… безбородый подросток с сияющим взглядом носится наперевес с подаренным луком… молодой юноша спит прямо на лавке после того, как перепил эля на своей первой вечеринке… первая схватка с гоблинами… первый поцелуй… первый поход… они всегда были вместе. Всегда неразлучны. Всегда…
Я всегда буду с тобой.
– Хорошо… – голос не слушался, и короткое слово обратилось чуть слышным всхлипом; Фили прочистил горло и сжал кулаки. – Хорошо. Я согласен.
– Молодец, – Гэндальф коснулся его плеча. – Я всегда знал, что гномы – очень сильный народ. Вы справитесь.
Фили сглотнул и кивнул. Как бы то ни было, у него будет уверенность, что брат жив и в порядке. Это уже не мало.
– Вы уедете…
– …чем скорее, тем лучше, – маг вздохнул. – Фили, сейчас он в сознании. Мне удалось на время оградить его душу. Ты можешь попрощаться, если хочешь.
Последний раз взглянуть на брата… Фили подошел к двери, помедлил несколько мгновений, а потом вошел внутрь. Кили повернул голову в то же мгновение – будто ждал. Сердце старшего дрогнуло. Когда-то его брат был улыбчивым и неунывающим, а в ореховых глазах всегда мерцали смешинки. Лежащий на постели гном был лишь тенью того Кили – бледный, осунувшийся и исхудавший, с затравленным усталым взглядом. На полу вокруг кровати валялись обрывки цепей. Кили сел, не отводя глаз от медленно приближающегося брата, а затем протянул руку и выдохнул:
– Фили!
Этого оказалось достаточно, и Фили мгновенно оказался рядом, утыкаясь лицом в раскрытую ладонь. Это было слишком тяжело, слишком несправедливо… Рука брата легла поверх растрепанной пшеничной гривы, перебирая мягкие пряди.
–
Фили вновь понадобилась вся сила воли, чтобы совладать с собой, прежде чем ответить:
– Это неважно, брат… Главное, мы вместе.
– Вместе… Фили, мы же всегда будем вместе?
– Да, брат, – Фили сглотнул и поднял голову, с внезапной решимостью глядя прямо в глаза младшего. – Я всегда буду с тобой.
Он протянул руку и коснулся щеки брата. Время будто застыло, запечатлевая это мгновение, а потом выражение лица Кили начало стремительно меняться, искажаясь злобой, но тут комнату осветил ярко-белый теплый свет. Темноволосый гном резко выпрямился, его взгляд застыл, будто он сейчас находился где-то очень далеко. Фили оглянулся – на пороге стоял Гэндальф. Посох мага тускло светился. Старик подошел к кровати, в очередной раз коснулся плеча Фили, а потом проговорил несколько незнакомых певучих слов, и Кили послушно встал и вслед за ним вышел из комнаты. Фили остался сидеть на полу. Перед глазами по-прежнему стояло лицо брата – растерянный и такой доверчивый взгляд, искусанные губы, шрам, пересекающий лицо… Повинуясь внезапному порыву, Фили протянул руку и достал из-за голенища сапога небольшой нож, с которым никогда не расставался. Гномья сталь легко рассекла кожу – точно также от виска до подбородка. Боли он не чувствовал. В душе гнома было также пусто и безжизненно, как на драконьей пустоши…
========== Эпилог ==========
Зимы сменялись веснами, в свою очередь уступая лету и осени, а затем приходил черед новых зим. Эребор восстанавливался и набирал силу под мудрым руководством Короля под Горой. Убедившись, что древняя гномья твердыня набралась сил, Балин – верный советник подгорного владыки – отправился в экспедицию в Морию и, по слухам, успешно закрепился там и основал колонию. Взломщик мистер Бэггинс, сыгравший значимую роль в судьбе Эребора, лишь раз напомнил о себе просьбой помочь в организации своего сто одиннадцатого дня рождения и безоговорочно получил все, о чем просил. С востока пришла черная тень древнего зла, и накрыла своим крылом все Средиземье. На совет в Ривенделл отправился Глоин, чей сын Гимли был слишком молод во времена похода против дракона, а теперь же, наконец, получил шанс проявить себя. Спустя же год силы Тьмы взяли Эребор в осаду и трижды пытались сломить сопротивление гномов, но потерпели неудачу. Подгорные воители под руководством своего короля, а также жители Дейла и Эсгарота, укрывшиеся в подземных лабиринтах, дали достойный отпор оркам, а затем перешли в контрнаступление и отвратили угрозу от своей родины.
Минул еще год. Эребор восстановился и расцвел пуще прежнего. Гимли вернулся из похода героем и принес гномам не только достойную славу, но и дружбу с людьми Гондора и эльфами Лихолесья. Для великого королевства наступили светлые времена, и врата Эребора были открыты для всех. И вот однажды, в час, когда солнце начинало клониться к закату, но шумная ярмарка в Дейле была еще в самом разгаре, в них вошел незнакомый гном. Он был высок и строен, хоть, судя по всему, уже давно разменял сотню лет, одет в темные одежды неизвестного и странного покроя, а за плечом носил длинный резной лук и колчан с чернооперенными стрелами. Внимательные темные глаза, короткая борода, тронутые сединой волосы, перехваченные полоской черной кожи и свободно спадающие по спине, а также старый шрам, пересекающий лицо, довершали образ. Возможно, встреться ему на пути кто-то, кто помнил несостоявшегося Короля под Горой Торина II, он бы заметил удивительное сходство, но на воротах стояли молодые воины, не помнящие тех времен, а остальным было не до разглядывания всяких пришельцев. Привратник осведомился, с какой целью гость прибыл в подгорное царство, и, услышав в ответ скупое: «Хочу выразить почтение освободителям Горы», – кивнул и указал дорогу к ярусам, где были устроены гробницы.