Отравленные земли
Шрифт:
— Поля обычно возделывают год или два, затем их вспахивают под пар на три или четыре года.
Анса надменно осмотрел огороженные поля.
— Никогда не мог понять, как люди могут тратить свое время на то, чтобы копаться в грязи, и называть это жизнью.
— Он почувствовал, что это может ей не понравиться, и добавил: — Но ведь ты говорила, что население Каньона живет, в основном, скотоводством. Это гораздо лучше.
— Безусловно, они обрадуются, услышав твое доброе мнение, — сухо заметила она.
— Я не имел в виду… — Он резко остановился. — Что это? Они ехали в северном направлении
— Это деревня Красного Камня.
— Деревня! Ты хочешь сказать, что люди живут в таком месте?
Сейчас он увидел их: призрачные тени в красноватых одеждах перемещались между причудливыми домами, некоторые из них пасли небольшие стада мелких животных. У подножья утеса было несколько выгульных площадок для домашнего скота и устройство для подачи воды из водоема, выложенного камнем. Водоем подсоединялся к реке с помощью канала, который был также выложен камнем. Из широких коротких дымоходов потянуло дымком, запах которого был чист даже в неподвижном воздухе. У Ансы заурчало в желудке, и он вспомнил, что они ничего не ели с самого утра, когда они позавтракали остатками вчерашней трапезы.
Спокойствие этого места было необычным. Откуда-то издалека доносился хрюкающий рев горбачей, но это и все, что было слышно. Анса полагал, что деревни всегда бывают шумными. Безусловно, они такими и были, когда он и его товарищи въезжали в них. Он провел много месяцев среди несмолкаемого гула шахты и не привык к тому, что такое большое число людей может производить так мало шума. По мере приближения к деревне, он заметил, что даже дети играют тихо и спокойно.
— Как я должен вести себя? — спросил Анса, когда они подъехали к околице деревни.
— Как человек с равнины, — сказала она. — Полагаю, ты ничего не можешь поделать со своим высокомерием. Просто держись так, как в моей деревне, и тогда, может быть, ты нанесешь меньше обид и оскорблений.
Анса всегда считал свои манеры великолепными и был уязвлен, когда услышал, что она считает его невежей. Разве она ожидала покорности? Он держал себя как житель равнин, среди людей, которые были ниже по положению. А как же иначе?
Когда они подошли к водопою, к ним приблизилась высокая величественная фигура. Анса уже понял, что половую принадлежность этих людей сразу определить было невозможно, что его весьма смущало. Капюшон был поднят, вуаль закрывала лицо от вездесущей пыли, оставляя открытыми только изумительные глаза, цвет в точности напоминал цвет только что отчеканенных золотых монет. Анса услышал резкий вздох и увидел, как Фьяна отвесила почтительный поклон, — первый знак уважения, который довелось ему увидеть у Фьяны или любого другого жителя Каньона.
— Госпожа Бел! — воскликнула девушка. — Я не ожидала, что вы будете здесь.
Женщина ответила на поклон, положив руку с длинными пальцами на лоб Фьяны.
— Я пришла, чтобы встретить вас здесь. Я ждала вас.
Как она могла их ждать, удивлялся Анса.
Женщина перевела свои золотистые глаза на него.
— Добро пожаловать, Анса, сын Гейла. Добро пожаловать на Красный Камень. — Небольшая группа местных жителей выстроилась за спиной Бел.
— Благодарю вас, моя госпожа. Мне кажется, что все мои попытки скрыть свое происхождение здесь бесполезны?
Он не видел ничего, кроме ее глаз, но они улыбались.
— Тебе не нужны никакие маски здесь, с нами. Хотя там, куда ты отправишься, они будут совершенно необходимы.
— Откуда ты знаешь, куда я собираюсь? — спросил Анса. Для того, чтобы скрыть свое смущение, он подвел кабо к водопою и дал ему напиться.
— Не следует вести беседу на свежем воздухе, — сказала Бел. — По меньшей мере, это негостеприимно. — Она повернулась к одному из жителей деревни. — Старейшина Ема, проведи в дом наших гостей.
Мужчина поклонился.
— Безусловно. — Он повернулся к Ансе. — Дозволь мне передать приветствие моей деревни нашему высокому гостю с севера.
Церемонность этих людей заразила и юношу.
— От имени моего отца и моего народа я с радостью принимаю ваше гостеприимство.
Бел представила ему и остальных старейшин. Ансе все еще казалось странным, что простые крестьяне могут вести себя столь благородно. То, что городские жители, в свою очередь, считали его собственный народ варварами, было для него простым доказательством их невежественности.
Мальчики взяли на себя заботу о кабо, а они прошли в глинобитное жилище, размерами значительно превосходящее все прочие, всего с одной длинной комнатой, в которой с каждой стороны был сооружен конусообразный очаг. Анса всегда полагал, что глина скверный строительный материал, но теперь вынужден был признать, что внутри этих домов было удивительно прохладно и удобно в условиях жаркой пустыни. Собравшиеся разместились на полу по всей длине помещения, в два ряда друг против друга. Во главе этого двойного ряда оказалась Бел. По мановению ее руки, Анса и Фьяна сели по обе руки от нее, друг против друга.
— Прежде всего, — сказала Бел, — вы двое должны поесть и подкрепиться. Поговорим мы позднее.
Анса твердо знал, что не стоит протестовать и говорить, что они вовсе не устали, ибо в течение двух последних дней лениво ехали верхом, осматривая окрестности. Законы гостеприимства требовали, чтобы с ними обращались так, как будто бы они неутомимо скакали целый год и прибыли в деревню уже на пороге смерти. Они сидели, разговаривая о пустяках, пока их обносили напитками и едой.
Бел скинула капюшон и вуаль, открывая лицо, которое Анса не смог бы назвать пожилым. Кожа казалась гладкой, без морщин, как и у Фьяны, но оно было худым с выступающими аристократическими скулами; вены прочерчивали синий узора на бледно-голубых чертах жительницы Каньона. Ее руки также казались совсем юными, не было узловатых раздутых жил, которые Анса всегда связывал с преклонным возрастом. Тем не менее, Анса был уверен, что перед ним была очень старая женщина.