Отравленный сад
Шрифт:
Десма снова надела вуаль и вышла в коридор. Возможно, Колум пошел завтракать вместе со своими людьми, потому что снизу доносился отдаленный рокот низких голосов. Она не поскупится на оплеухи, если узнает, что Нэн опять шаталась с этими головорезами. Тут Десма услышала другой звук.
Он был приглушенным, но доносился откуда-то неподалеку. Мужской шепот, вот что это такое. Хихиканье?
Десма приложила ухо к соседней двери. Поскольку свита лорда Сент-Легера уехала в Лондон, большинство комнат должно пустовать, в том
Ирландка распахнула дверь и увидела Колума, по-прежнему грязного и пыльного с дороги и по-прежнему верхом. Только на этот раз он оседлал ее девицу Нэн, белые ноги которой беспомощно болтались в воздухе.
— Вы оба получили от меня указания! — завопила Десма.
Нэн пискнула и замолчала, перестав извиваться. Колум, шавка подзаборная, просто повернул голову и усмехнулся, нисколько не смущаясь непотребным видом, который открывался на его белые бока. Тяжело дыша, не прикрывая ни себя, ни девицу, негодник смел улыбаться Десме, как будто они встретились в коридоре по дороге в часовню.
— И я сделал, как вы сказали, — ответил он ей. — А что до этого… Вы не позволяете касаться вас ни губами, ни даже взглядом, госпожа. Мужчине нужно как-то утолять свои потребности.
— Ах ты, сукин сын, грязный ублюдок! Твоя служба закончена. Убирайся обратно в Ирландию — или к дьяволу!
Десма вышла и захлопнула за собой двери.
Задыхаясь и дрожа, она припала к ореховым панелям в коридоре. То, что Колум затащил Нэн в ближайшую постель, не вызывало у нее отвращения, но напомнило о другом мужчине. Отец был настолько одержим ее матерью, что увлекал ее в пустые комнаты среди бела дня и овладевал ею в садовых беседках, не обращая никакого внимания на то, видит их кто-то или нет. В те дни у Десмы было такое же красивое лицо — так говорил ей папочка.
Не чувствуя больше голода, она вернулась к себе в комнату и захлопнула дверь. Десма опустилась на мягкий стул, положила голову на резную спинку и посмотрела вверх, на гирлянды высыхающих трав и связки грибов, развешанные под потолком. Завтра придется снять их, упаковать и снова отправляться в путь. В Ирландию… Быть может, она опять скроется там, особенно если королева Мария умрет, а ее предполагаемая наследница, отродье Болейнов, тоже окажется мертвой. Да, назад в Ирландию, где бабушка Мэгин открыла ей когда-то тайны ядовитых трав. Вот куда она поедет.
Десма легла животом на колени, обняла себя руками за бедра и, опустив голову, позволила вуали упасть. Теперь она смотрела в пол. Женщина зажмурилась и попыталась вознести молитву покровительнице всех незамужних женщин, Бригитте Ирландской, которая получила вуаль из благочестивых рук самого святого Патрика. Десма приняла вуаль мести и жизнью поклялась уничтожить Болейнов и всех, кто им верен. За то, что они оскорбили и отравили ее отца. За то, что погубили мать королевы Марии… вырвали Англию из лона истинной Церкви… за все!
Внезапно
— Просто оставь еду, шлюха! — крикнула она. — Не беспокой меня и не смей показывать свое бесстыжее лицо.
Из-за двери ответили с грубейшим гаэльским акцентом, от которого Десма задрожала и сжала колени.
— Это не Нэн, госпожа, а Колум заглянул к вам в гости. Это меня побеспокоили, и теперь я хочу видеть вас, видеть лицо, которое вы прячете.
— Тебя прогнали, — ответила Десма по-гаэльски. — Держись от меня подальше.
Он посмел открыть двери.
— Но, видите ли, в чем дело, госпожа: мои мысли невозможно удержать далеко от вас. — Его нахальное лицо показалось в проеме. — Я даже окунулся в озеро, чтобы набраться смелости подойти к вашему ирландскому величеству. — Колум усмехнулся, вошел в комнату и неуклюже поклонился Десме. С его спутанных волос капала вода. Одежда облепила каждый мускул и изгиб его большого тела. — И потом, — решил подольститься он, — если бы вы позволили хоть одним глазком заглянуть под вашу вуаль и улыбнулись мне, я бы даже не касался таких, как эта девка Нэн.
— Развратный лжец. Хочешь превратить этот дом в худший из притонов, покрывая мою служанку, как баран овцу?
Колум медленно подошел ближе, выставив большие руки ладонями вперед, как делают, когда хотят удержать нападающего на расстоянии.
— С Нэн покончено. Мне, как и вам, нужна опасность, вызов. — Его ухмылка была такой же кривой, как и душа, а лесть такой же грубой, как черты лица, но Десма позволила ему подойти. — Теперь моим вызовом будет, — сказал он, — забраться рукой и острием моего личного меча под юбки болейнового отродья, но она не нравится мне так, как вы.
— Оставь свои медовые речи, Колум МакКитрик. Я ни за что не стану подбирать за собственной служанкой или связываться с тем, кто кувыркался с Болейн, можешь в этом не сомневаться. А что до моего лица, то я сама решаю, показывать его или нет…
— Служить вам, во всех смыслах этого слова, — это вызов, который будоражит и меня, и вас. Ведь вам тоже нельзя доверять, госпожа Десма. — Снова улыбка, лукавая, обольстительная. — Но я всегда говорил: опасность распаляет желание, и это правда. Я чувствовал возбуждение, когда пускал ваши отравленные стрелы в лорда Кэри и его человека, но…
— Промахнулся.
— … но с вами я не промахнусь. В постели с вами я буду знать, что вы опасны, как сама смерть, и упиваться этим.
— Да ты с ума сошел!
— Только от страсти к вам, — прохрипел Колум, подходя еще ближе. Десма буравила его гневным взглядом сквозь вуаль. — Я подберусь достаточно близко, чтобы отдать дань вашему телу и лицу, и поверьте, мы с вами покувыркаемся на славу.
— Никогда! — бросила Десма и фыркнула так, что вуаль на мгновение прилипла к ее носу.