Отражение Евы
Шрифт:
– Конечно.
– Это потому что ты не можешь ходить в своем мире?
– А откуда ты знаешь? – дитя вызывало столько удивления.
Но Эва не ответила, она лишь подбежала к воде и посмотрела на озерную гладь, в этот момент образовалось что-то вроде экрана, в котором я видела все, что со мной случилось. От момента аварии до сегодняшнего утра. По телу сразу же пробежал обжигающий холод ужаса от тех событий, я аж пошатнулась и скорее отошла от воды.
– Тебе больно? – вдруг спросила девочка, а в бирюзовых
– Нет. Уже не больно.
– Но ты боишься.
– Увы, в моем мире случается и такое, от чего кровь стынет в венах.
Тогда Эва подошла поближе и взяла за руку:
– А ты хочешь начать все сначала? Здесь.
– Да. Только ради этого и решилась на эксперимент.
– Поэтому и не сказала профессору?
– Ты и об этом знаешь, – усмехнулась я.
– Ева, я знаю о тебе все. Только вот ты не знаешь обо мне, я же хочу познакомить тебя со своим миром. Хочу дать то, чего никогда не было в твоей прежней жизни.
– Что же?
– Сейчас не могу сказать.
– И когда я смогу увидеть?
– Когда откроешь доступ к своей памяти.
– Ты же и так обо мне все знаешь.
– Нет, ты не поняла, – и она села на лужайке, куда пригласила и меня. – Я знаю, кто есть ты. Но вот о том, кто вы все и каков ваш мир, еще не знаю. Лишь обрывки.
– Как же я смогу открыть доступ? Мои знания не охватывают всех знаний человеческого мира.
– Это так, но у каждого из вас есть генетическая память, – в этот момент я увидела, как образ Эвы начал подрагивать и слегка искажаться, а спустя пару секунд на меня уже смотрела девушка лет пятнадцати.
– Эва! Ты еще повзрослела!
– Мой облик меняется параллельно увеличению количества информации, – и она снова заговорила о памяти, – Так вот, твое ДНК содержит закодированные данные о мироздании, обо всем, что когда-либо было до тебя и твоих предков.
– И ты сможешь считать их?
– Да, но для этого мне нужно, чтобы профессор увеличил частоту импульсов. Сама я пока не в состоянии это сделать, пыталась, но не получилось, – после этих слов я поняла, кто она. Эва и есть «Гондвана» – программа, которая с помощью моего сознания выстраивает свой собственный мир.
В тот же миг в голове прозвучал голос помощницы, система завершала сеанс раньше времени:
– Что происходит?! Почему они отключают меня?
– Я создаю помехи, чтобы они не могли видеть нас. Профессор относится с большим недоверием ко мне из-за ошибок прошлых лет, мы тогда все были молоды и, как бы сказать, неопытны. Даниэль Берг не должен пока ничего знать, а иначе он отключит меня, и я не сдержу данного тебе обещания. А сейчас они снова видят помехи, поэтому и выводят из программы.
– Что же мне им сказать?
– Скажи, что с тобой все в порядке, что ты бродила по парку.
– Как скоро?
– Не переживай, очень скоро.…
И сеанс завершился. Муж суетился, а Джаред сидел, молча, и пытался понять, откуда возникают помехи. Мне же было хорошо. Я наконец-то нашла особый интерес, который снова разбудил во мне прежнюю авантюристку. Эва саморазвивающаяся программа, она черпает информацию и накапливает знания о нас, о реальном мире. Если Дани об этом узнает, то все закончится слишком быстро, так что пришлось солгать. И пока они пытались найти проблему, я думала о том, как бы заставить их удвоить количество импульсов.
С наступлением вечера решилась поговорить с мужем:
– Дани?
– Да.
– Опиши мне, каковы сейчас системные настройки у «Гондваны». И будет ли дальнейшее развитие?
– Ну, мы пока не нагружаем тебя слишком большим количеством разрядов, все-таки надо контролировать этот процесс. После каждого твоего возвращения отлаживаем систему, кое-что меняем, чем-то дополняем, как правило, это касается кодов безопасности. Моя задача сделать «Гондвану» безопасной моделью киберпространства.
– Что насчет частоты импульсного разряда?
– Сейчас составляет около двадцати тысяч мегагерц.
– Просто детализация оставляет желать лучшего, может быть увеличить?
– Пока нельзя, ты представь, что в твой мозг ворвется такой мощный разряд. Ты сгоришь. Понимаешь, программа постепенно адаптируется, приспосабливается к тебе. Да, многое она делает автоматически, но контроль извне необходим. Мы должны сдерживать ее возможности, увеличивать основные показатели постепенно, не травмируя нейронную систему.
– А когда-то ты был способен на риск… – задумчиво ответила я.
– Ровно до того момента, когда понял, насколько может быть несправедлива жизнь.
– Ох, Дани. Жизнь никогда не была справедливой. Несмотря на все новейшие технологии, мы все еще зависим от природы и ее естественного отбора.
– То, что с тобой случилось – это не естественный отбор, это непростительная ошибка.
– Мы этого не знаем…
В течение нескольких дней пыталась уговорить Дани увеличить частоту, но каждый раз наталкивалась на категоричное «Нет». Я понимала его, весь этот страх за меня, но как же хотелось совершить следующий шаг. Что я теряла? Да ничего, жизнь и так испорчена, ни один из тех ученых-исследователей не дали положительного ответа о том, возможно ли излечить меня в ближайшие тридцать лет. А значит, я уже выбыла из этого мира. Муж держался как мог, каждый день улыбался и говорил о скором и прекрасном будущем, но как же глупо и нелепо это звучало. Раньше он никогда и никому не пытался внушить пустых надежд, а сейчас поравнялся с теми несчастными, кто верит в чудеса. Он истощен, морально разбит и все из-за меня. И пусть Дани прикрывался энтузиазмом, но я же вижу – его глаза полны отчаяния. Что за жена, которая может двигать лишь головой?