Отражение звезды
Шрифт:
Каратаев сел в кресло и, помедлив в нерешительности, раздумывая, правильно ли он поступает, на некоторое время прикрыл тетрадь. Потом глубоко вздохнул, придвинул кресло к столу вплотную и направил сноп света от настольной лампы прямо перед собой.
«…Сейчас, сидя за столом и думая о тебе, я совершенно отчетливо понимаю, что собственными руками сжигаю мосты. Я никогда уже не посмею прикоснуться к тебе, посмотреть в твои глаза, услышать твой голос… Но Боже мой, как же я хочу прижаться к тебе всем телом. Как безумно и как давно! Ты не представляешь себе.
Вначале
…Интересно, почему так происходит: я хочу быть с тобой, ты идешь к ней, со мной находится другой человек, которого ждет иная женщина? Ну почему мы все причиняем друг другу боль?..
…Я стараюсь забыться в работе, в друзьях, в приятелях. Знаешь, сколько их у меня обнаружилось! Но все равно я делаю кучу глупостей и отчаянно борюсь со своей болью. Ты исчез из моей жизни так внезапно, не дал мне ни единого шанса встретиться с тобой, поговорить, хотя бы просто улыбнуться на прощание… В душе такой сумбур и так рвется сердце. Глупо твердить себе, что это пройдет, что уже проходит, еще немножко времени, которое лечит… Оно не лечит! И только отпустит, как снова нахлынет мучительной горечью, ничуть не становится легче…
… Сегодня приходил Марк… Хороший мой, те минуты, когда ты был рядом, пожалуй, самые счастливые в моей жизни. Счастье, как блеск молнии, на миг ослепляет, высвечивает в рутинной бытовухе сладкую муку нечаянного родства и оседает в душе на долгие годы печальным осознанием томительного сиротства…
… Странно писать все это в пустоту, словно камень бросать в пропасть, понимая, что даже эхо не долетит до воспаленного ожиданием слуха.
Все же ты, как и я, обречен на одиночество… Ну почему, почему я так по-идиотски уверена в этом? Может быть, потому, что так безумно тебя люблю?..»
Каратаев листал страницу за страницей, прочитывая Леночкину жизнь и удивляясь своей куриной слепоте. Перед ним возникали разные люди, происходили удивительные вещи. Разговоры с Натальей, страхи, терзания, встречи с Ефимом, Марком, короткие впечатления от мимолетных знакомств и удивительно тонкие характеристики каждого, о ком пишет Леночка.
Улыбка тронула его губы. Он вспомнил Андрея — как-то раз ему довелось увидеть его. Чуть выше среднего роста, стройный, подвижный. Спокойные серые глаза. Безусловно, в нем чувствуется высокий мужской потенциал. Мог ли Каратаев знать, какие муки причиняют Леночке эти глаза
Эх, ошибся, старый дурак! Каратаев хлопнул себя по лбу. Прожил такую большую жизнь, а ума и прозорливости так и не набрался. Ведь он, по наивности своей, думал, что это Марк не дает девчонке покоя. Думал, что по Марку, эффектному черноглазому итальянцу с походкой гепарда и взглядом орла, сохнет Леночка. Не его ли затея была со спонсорством? Не с его ли подачи Соловьев подкинул Марку мысль увезти Леночку в круиз? А все, оказывается, так просто! Обычный русский парень, отнюдь не с голливудскими параметрами и рокфеллеровскими замашками…
Каратаев еще раз прочитал ту страницу, где речь шла о Зинаиде. Чувствовал он, что тут есть какой-то подвох. Сердцем чувствовал. Невероятно, чтобы Андрей, который долго не мог подступиться к Леночке, не чувствовал, как безумно она влюблена в него. И потому исключено, что за те считанные дни, связанные с похоронами матери его покойного друга, он мог так внезапно сойтись с незнакомой, чужой ему женщиной. Зачем ему это понадобилось?
Ну, понятно, Леночка предполагала, что он женат, а он… По всей вероятности, были какие-то причины, побуждавшие его избегать разговоров о женитьбе…
«… И вдруг все изменилось. Я твержу, как заводная, что не люблю тебя, а сама поступаю самым нелепейшим образом. Все это бред про систему «клин клином». Это бред чистой воды. Я не могу позволить Марку, который так нежно за мной ухаживает, прикоснуться к своему телу. Марк… Чем дальше, тем неприятней становится мне его присутствие и ненавистней мысль о браке. Заявление в загсе. Уже конец мая. Через три дня мы поженимся. Господи, Андрюшенька, как только в моем паспорте появится штамп, я сразу же превращусь в сумасшедшую старуху, жизнь которой окончена.
Снова дождь. Холодный, словно осенний. Словно и не будет в природе весны, а сразу после зимы — осень. И листья из молочно-зеленых в один момент превратятся в ржавые пятна — признаки скоротечного умирания!
Я умру без тебя, милый! Это белое платье… Помнишь, как мы целовались на свадьбе у Севки? Как я мечтала тогда о таком же платье с нижними юбками из белоснежной тафты. Я умру без тебя… Если есть Бог, то он должен позволить мне еще хотя бы раз прикоснуться к твоим волосам. В них так много сединок, и они такие жесткие и так приятно покалывают ладонь, отзываясь в сердце, что только для того, чтобы еще раз ощутить это блаженство, я готова отдать свою жизнь.
Хорошо, что ты никогда не прочтешь моих записей, потому что я никогда тебе их не отправлю.
Господи, дай мне силы совладать со своей тоской! Дай мне силы стать вольной и независимой от него!»
Каратаев прочел последнюю запись и сначала захлопнул тетрадь. Потом, постояв у окна, вернулся к столу, включил ксерокс и, свернув отпечатанный листок, вложил его во внутренний карман. Где-то в одной из записей мелькнул адрес Андрея. Он полистал тетрадку и быстро переписал адрес.