Отражение

Джиллиан Алекс

– Ты должна спать в такое время. Я могу хотя бы час посидеть в собственном доме в одиночестве? – яростно спросил он.

– Ты пьян, и вымещаешь на мне свою злость, – взяв себя в руки, спокойно ответила девушка.

– Я не был зол, пока ты не явилась. Пей и уходи.

– У тебя что-то случилось, Макс? Проблемы на работе? – стараясь быть вежливой, спросила Анжелика. Он грубо рассмеялся.

– А тебе не наплевать, сестренка? – ядовитым тоном спросил он, выплевывая слова.

– Нет. Мне не наплевать, – тихо ответила девушка. – Я не хочу ругаться. Нет повода.

– Ты

так считаешь? – он скользнул по ней изучающим взглядом. – Тихоня, мать твою. Как мне надоели твои фальшивые улыбочки. Я раздражаю тебя не меньше, чем ты меня. Не надо притворяться. Ты только усугубляешь и без того непростые отношения.

– Ты делаешь их такими. Не я, – возразила Анжелика, обхватив себя руками, защищаясь от жестоких пьяных глаз. – И ты не раздражаешь меня, Макс. Можешь, сколько угодно презирать меня, выливать свою злобу и яд, но я никогда не забуду, как много ты сделал для меня. Не думаю, что дома меня ждало бы другое отношение, а если прибавить еще и нищету, то ты мой спаситель. А руку дарящего не осуждают.

– Боже, как она заговорила. Святая невинность, ангел во плоти! – усмехнулся Макс, но раздражение постепенно отпускало его. И Энжи уже знала, что так и будет. Максимилиан вспыхивал бурно и непредсказуемо, и быстро остывал. За его гневом и агрессией скрывалась боль, и, проведя с ним под одной крышей четыре года, она научилась понимать отдельные черты характера Макса. Они были с ним похожи в этом. Ярость – не лучший помощник в борьбе с болью и одиночеством, но отличная ширма для тех, кто не хочет делиться.

– Сядь, – рявкнул он, и, схватив за запястье, с силой посадил рядом с собой. Подвинул пустой стакан и плеснул виски. – Пей.

– Мне завтра в колледж, – попыталась отказаться Анжелика. Он остановил на ней свой тяжелый взгляд. И она взяла стакан, сделала маленький глоток, закашлялась.

– Соплячка, – усмехнулся он, сунув ей в руку кружок лимона. – Закуси, а то упадешь. Тебе пора взрослеть. Хватит безвылазно сидеть за учебниками. Заведи парня, ходи на свидания, совершай глупости. Приходи домой пьяная в блузке на левую сторону. А то мне как-то тошно от собственной испорченности.

Анжелика изумленно уставилась на Макса, чуть не подавившись лимоном.

– Ты здорово перебрал, наверно, – придя в себя от шока, произнесла она. – В последний раз, когда я пришла после десяти, ты устроил мне взбучку на глазах своей очередной девицы, а потом посадил под домашний арест на целый месяц.

– Тебе было шестнадцать, —пожал плечами Макс. – Сейчас ты почти совершеннолетняя, а через три дня я официально освобождаю тебя от своей опеки. Делай, что хочешь.

– Все-все? – уточнила она, все еще не веря своим ушам. Он кивнул, осушив свой стакан.

– Значит, ты не будешь против, если я приглашу на день рождения своего парня? – спросила Анжелика. Он уставился на нее неподвижным непроницаемым взглядом.

– Кто он? – равнодушно спросил Макс.

– Брат моей подруги Милы. Ты видел ее недавно. Она заходила ко мне за книгой, – пояснила девушка.

– И как далеко вы зашли? – еще один вопрос,

заданный с непроницаемым выражением лица.

Энжи опешила, открыв в изумлении рот, но не сразу нашлась с ответом.

– Какое это имеет значение?

– Я задал вопрос. Ответь, пожалуйста, – с ледяным спокойствием произнес Макс.

– Тебя не касаются мои отношения с Никитой.

– Я – твой опекун, – напомнил Макс, словно я могла забыть об этой немаловажной детали.

– Ты только что сказал…

– Три дня. Еще три чертовых дня. А сейчас отвечай, – закричал на нее Эванс. Да, что за бес в него вселился? Анжелика сжалась под его яростным взглядом. – Или я выкину тебя из дома, в чем мать родила.

Девушка вскочила на ноги, но Макс опередил ее, грубо схватил, собрав в пригоршню ткань ее халата на груди.

– Сидеть, когда я с тобой разговариваю.

– Я тебе не домашнее животное. Меня нельзя выкинуть, нельзя обращаться, как с собакой, нельзя вести себя, как грубая скотина. Я не сделала ничего плохого.

– Ты назвала меня скотиной? – изумленно произнес он, глядя в заблестевшие от обиженных слез глаза. Потом расхохотался, резко разжав пальцы. Девушка чуть не упала. Только остатки гордости помогли ей устоять на ногах.

– Иди спать, – неожиданно погасшим тоном сказал Макс.

Он отвернулся от Анжелики, отмахнулся, словно от назойливой мухи, не чувствуя ни малейшей вины за то, что обидел ее без причины. В порядке вещей…. Лика какое-то время еще стояла на пороге кухни, как будто надеясь на что-то. Всплеск человечности или позднее раскаянье, или просто один виноватый взгляд. Но нет. Макс просто пил свой виски, демонстративно повернувшись к ней спиной. Неужели он никогда не успокоится?

***

– Значит, он разрешил? – Никита Кравченко притормозил у ворот дома Эвансов и, повернувшись всем корпусом, изучающе посмотрел на девушку, которая сидела слева от него.

– Да, – без особого оптимизма ответила Анжелика.

Она отвела взгляд, не выдержав пристальной атаки молодого человека. Ник заметил, что сегодня его подруга выглядела подавленной и грустной, лицо бледное, под глазами тени. В такие моменты он всем сердцем желал надрать задницу ее братцу, или кем он там ей приходится. Если Лика плакала и выглядела вот так, как сейчас, причина обычно была одна. Максимилиан Эванс. Смазливый баловень судьбы. Гаденыш. Он выбрал Анжелику объектом для своих бесконечных издевок.

– Опять устроил взбучку? – мягко взяв руку девушки, спросил Никита. – Что на этот раз? Неужели из-за меня?

– Не придумывай. Максу не нужна причина, чтобы очередной раз унизить меня. Я совсем его не понимаю, – покачала головой девушка. Ник откинулся на спинку сиденья, глядя перед собой, руки нервно легли на руль.

– Меня бесит, что я не могу вмешаться, – с раздражением признается Никита. – Лик, ты не можешь и дальше терепть его нападки.

– Он оплачивает мое обучение, кормит и одевает меня. Я зависима от Макса полностью, – тихо отозвалась Анжелика. Она посмотрела на напряженный профиль своего темноволосого друга.