Отречение
Шрифт:
Вот и теперь она шла к сыну с твердым намерением высказать ему, наконец, не только все наболевшее, но и повидаться, не спеша поговорить, рассказать о Ксении, от встречи с которой она до сих пор не могла прийти в себя. Натолкнувшись на пустые стены, она окончательно расстроилась; душевный запал проходил вхолостую, и она уже собралась уходить. Бродить по брошенной квартире, где у нее в прошлом было так много счастья, которое, она знала, никогда не повторится, было невыносимо; все равно что взять и явиться на собственное кладбище полюбоваться просевшим холмиком земли на своей же
Взглянув на крошечные золотые часики на запястье (подарок Брюханова к десятой годовщине их свадьбы – она привыкла к вещам, как к людям, и по возможности старалась не менять своих привязанностей), рассеянно расписавшись в прихожей на запыленном зеркале в старинной тяжелой раме черного дерева, которое они с таким восторгом, с таким ожиданием вечного счастья купили с Тихоном вскоре после ее разрыва с Хатунцевым и возвращения к мужу и дочери в Москву, Аленка решительно двинулась к выходу. Она не успела погасить свет; дверь бесшумно распахнулась, и Аленка увидела девушку лет двадцати, высокую, пышноволосую, с красивыми длинными ногами, подчеркнутыми короткой, выше колен, мини-юбкой, в бархатном черном жакете. Сын весело шагнул через порог с какими-то свертками, и с лица у него при виде матери неудержимо сползало радостное оживление. Все трое растерялись, затем Аленка заставила себя улыбнуться.
– Вот славно, дождалась, наконец. Уже хотела уходить… Здравствуйте, молодые люди, не хмурьтесь, я ненадолго.
– Моя мать, Елена Захаровна, но у нас все зовут ее Аленой Захаровной, познакомься, Оля, – сказал Петя. – А это просто Оля. Привет, мама. Как живешь?
– Отлично, – в тон, бездумно-весело ответила Аленка, заметив по его лицу и манере держаться с легким вызовом, что он навеселе, и от этого сразу становясь внутренне жестче и суше. – Может быть, лучше пройдем в гостиную? Неудобно гостью держать в прихожей…
– Разумеется, о чем разговор! Оля, проходи. – быстро и решительно, опять-таки не скрывая легкого раздражения, сказал Петя. – Прошу, прошу…
– А я не помешаю? – девушка, призывно улыбаясь, глядела мимо Аленки только на Петю, и тот, отвечая ей такой же долгой неотрывной улыбкой, минуя взглядом мать, ободряюще кивнул.
– У меня от тебя нет секретов, Оля, ты же знаешь…
– Ну и отлично, раз у вас нет друг от друга секретов какие могут быть возражения? – ответила Аленка, считавшая себя хорошей физиономисткой и уже оценившая приятельницу сына по каким-то своим, известным ей приметам, отрицательно.
Все прошли в гостиную, в молчании расположились вокруг стола; чувствуя опасность, Петя предложил согреть чаю но Аленка отказалась.
– Мне пора, с удовольствием бы осталась. Я хотела просить тебя, Петя, все-таки выбрать время и съездить за Денисом… Ты ведь можешь на день, на два задержаться с отъездом… в конце концов, как бы ни был ты занят, Денис тебе не чужой… А мне самой совершенно некогда… Ну выручи меня, прошу… Денису через две недели в школу, это же первый класс. Нельзя омрачать такое важное для человека событие. Я, конечно, могу кого-нибудь попросить, заплатить, только ведь это страдающая, живая душа, ты должен понимать…
– Понимаю, – опустив глаза, задержавшись
– Вот и хорошо, раз ты понимаешь в таком развеселом состоянии, – все тем же ровным голосом сказала Аленка. – Когда именно ты думаешь ехать, я кое-что хочу послать с тобой деду…
– Тебя устраивает двадцатое?
– Вполне… Как раз и Денису для школы успеем все подготовить… Спасибо.
– Не за что, – буркнул Петя и, сверкнув глазами, подошел к буфету, достал три высокие хрустальные рюмки, начатую бутылку рябиновой настойки на коньяке, налил и, неожиданно покачнувшись, едва удержался на ногах, ухватившись за край буфета, оглянулся и деланно засмеялся: – Черт, нога подвернулась…. Прошу вас…
– Ну-ну, – усмехнулась Аленка, пытаясь сгладить возникшую неловкость, заметив промелькнувшую в лице девушки тень страдания.. – Не лучше ли поставить чаю? Ты и без того хорош, кажется…
– А состояние мое, дорогая родительница, тебя не касается, кажется тебе или не кажется, я давно из пеленок выдрался…
– Боже мой, что за язык… ты обиделся? Если так…
Аленка не договорила, ее прервала Оля, по-прежнему неотрывно, но теперь уже как-то отстраняюще смотревшая мимо Аленки на Петю.
– Я пойду, у меня сейчас встреча, – сказала она. – Я, вероятно, некстати, вам нужно решить свои неотложные дела…
– Разве это для тебя что-нибудь меняет? – спросил Петя, внезапно в упор взглянув на девушку, и в глазах у него метнулось бешенство. – Это что-нибудь меняет?
– Безусловно, меняет, – теперь уже с какой-то прикленной улыбкой ответила Оля. – Я же вижу, у вас какой-то свой семейный разговор… Я не хочу мешать… зачем? Ты вот за Денисом должен поехать… Не понимаю, почему ты так разволновался?
– Ах, ты не понимаешь…
– Петя! – предостерегающе сказала Аленка, заметив у сына начинающие подергиваться губы.
– Не беспокойся, – не поворачиваясь в ее сторону, отпарировал он. – Объясни, пожалуйста, Оля, что ты имеешь в виду…
– Оказывается, я должна тебе еще что-то объяснять? Я?
– Конечно! То есть нет… Я хотел… Просто так получилось… Я тебя и не понимаю… Я думал, что давно уже сказал тебе о Денисе… Кажется, даже предлагал тебе поехать вместе…
– То, что ты думал, не считается, и дело совсем не в твоем племяннике, – сказала девушка, поднимаясь со стула и выходя из-за стола. – Денис здесь ни при чем. Просто я вспомнила о неотложном деле, мне сегодня должны привезти из Киева посылку… Мне необходимо быть к киевскому поезду… Ты проводишь меня немного?
– Нет, – ответил он, по-прежнему сильно хмурясь и не двигаясь, не глядя на нее. – Уходи…
– Петя! Что произошло? – храбро ринулась в бой Аленка, с грохотом отодвигая свой стул и вскакивая на ноги. – Объясни…
– Не вмешивайся, мама..
Пока девушка шла по гостиной, потом одевалась в прихожей, он сидел все так же, не шевелясь, глядя прямо перед собою, но, как только мягко щелкнул входной замок, он поднялся с места, подошел к серванту, в руках у него оказалась начатая бутылка коньяку и фужер. Он налил его до краев.