Отрешенные люди

Софронов Вячеслав

Наконец, добрались и до самой Петропавловской крепости, приютившейся на пологом берегу Ишима, обнесенной свежей насыпью в два человеческих роста, на верху которой шли невысокие рубленые стены с бойницами и сторожевые вышки по углам. Ворота в крепость были открыты, но через них хищно поглядывали жерла двух пушечек, рядом тлел небольшой костерок, и дежурили трое часовых.

– Куды претесь?
– довольно нелюбезно остановил один из них Зубарева и его спутников, выставя вперед штык мушкета.

– Нам бы до коменданта, - растерялся

Иван и добавил, - по делу мы из Тобольска прибыли, который день добираемся.

– Эй, Степан, земляки тут твои, - крикнул часовой другому казаку, что сидел на корточках возле костерка и раскуривал короткую трубочку.

– Носят их черти, земляков этих, - не поворачивая головы, отвечал тот, - врут, поди, что из самого Тобольска.

– Из самого, как есть, - подтвердил Иван.

– Степка, лешак тебя возьми, - закричал вдруг Тихон Злыга казаку, своих не узнаешь? Зажрался тут на казенных харчах. Айда сюда, поздоровкаемся!

Казак привстал, повернул голову в сторону ворот, и лицо его постепенно расплылось в широкой улыбке, он раскинув широко руки и пошел навстречу прибывшим. Тихон соскочил с коня и кинулся к нему, обнялись.

– Мы ж на соседних улицах жили в Тобольске-то, дубасили один другого, когда пацанами были, - пояснил Злыга своим попутчикам, тиская друга в крепких объятиях.

– Ну, ты совсем здоровым стал, не приведи Бог теперь с тобой на кулачках повстречаться, - едва вырвался из его объятий казак, - все купцам прислуживаешь? Шел бы лучше с нами на заставу, самое мужицкое дело. А?

– Не-е-е, не тянет меня казаковать, - отшучивался Тихон, - усы не в ту сторону закручиваются.

– С нами поживешь, будут как надо закручиваться, - смеялся Степан.
– По какому такому делу приехали? Торговать? А обоз где? Отстал?

– Нет, брата мне выручать надо. В полон киргизы его взяли, - объяснил Иван Зубарев.

– - А-а-а... Вон вы зачем здесь... Слыхали мы про тот случай, совсем обнаглели косоглазые, уже и проехать мимо нельзя.

– - Чего ж солдаты порядок не навели?
– поинтересовался Никанор Семуха, подходя поближе к воротам.
– Дали бы им перцу...

– Они дадут, жди, - подключились к разговору и остальные казаки, забыв, что они караульные на воротах, - мы тех солдат и в глаза не видывали, прошли стороной на Троицкую крепость. Болтают, там они и встали лагерем.

– Говорили, полков пять их набралось, при пушках, - подхватил другой казак.

– А к нам только небольшой отряд и прибегал, пару деньков погостевали и туда же подались, - махнул рукой Степан.
– Только поручика своего больного оставили.

– А чего с ним?
– спросил Иван, чтоб поддержать разговор.

– Лихоманка его скрутила, едва жив остался.

– - Но сейчас уже ничего, в себя пришел, ждет какой из отрядов, чтоб на Курган податься.

– - При нем два ординарца, большая птица... Видать, с самого Петербургу.

– Не сухонький такой, роста высокого?
– поинтересовался

Иван, чтоб отбросить смутное предчувствие, возникшее вдруг у него.

– Ага, сухонький, высокий, из себя молодец, а зовут... как же его зовут...
– помялся немного Степан, но так и не вспомнил, - а вам-то он по какой надобности? Может, тоже земляк?

– Да нет, - словно оправдываясь, ответил Иван, - просто показалось.

– Вон и комендант идет, - спохватились казаки и быстрехонько кинулись по своим местам, взяли "на караул" при приближении начальства.

К воротам подходил щегольски одетый, довольно молодой сотник с нагайкой в руке и саблей на боку. Он старался выглядеть солидно, но это давалось ему плохо и, сделав несколько шагов, он вдруг вздрагивал, как-то подпрыгивал, прогибался в спине, словно спешил перейти на бег, но затем вспоминал о своем высоком положении, встряхивал длинным черным чубом, выбивающимся из-под лохматой казачьей шапки, чуть замедлял шаг и опять какое-то время двигался степенно и почти торжественно.

– Разрешите доложить, - обратился к нему Степан, пристукнув коваными сапогами, отчего мелодично звякнули стальные шпоры и, увидев кивок головы сотника, продолжал, - на заставу прибыли трое человек и хотели бы вас видеть.

– Уже видят, - усмехнулся сотник, - Что дальше?

– Купца тобольского выкупать приехали, - пояснил Степан.

– А нам какое с того дело? Мы не таможня, а казаки, охрану несем.

– Связаться бы с кем из старшин киргизских, - осторожно попросил Зубарев, - отблагодарим за помощь.

Сотник внимательно поглядел на него, хотел что-то сказать, но передумал, крутнулся на каблуках и пошел обратно в крепость, обронив на ходу:

– Мешать не будем. Бог в помощь.

– Как же так?
– удивился Зубарев.
– Не по-христиански то, братцы,

помогите...

– Слышал, поди, - сквозь зубы заявил Степан и начал закрывать тяжелые створки ворот, не глядя Ивану в глаза.

– А нам куды деваться?
– в голос вскрикнули Тихон и Никанор.
– Земляк, Степан, ты чего?

– А ничего, не велено пущать, - нехотя отвечал тот, - супротив начальства идти себе дороже станет, переночуете как-нибудь...

В это время из-за ворот крепости послышался знакомый Зубареву голос и он стремглав кинулся в оставшуюся меж воротинами щель, сумел просунуть голову и закричал, что есть мочи:

– Ваше высокоблагородие! Помогите! Подайте помощь!

Внутри крепости возле рубленой избы стоял заметно осунувшийся поручик Кураев и о чем-то беседовал с молодцеватым сотником. Он пожелтел лицом после недавней болезни, но был все также подтянут, бодр и даже улыбался. Не узнав сперва зажатого створками Ивана, подошел поближе и, внимательно присмотревшись, вспомнил своего попутчика, которого в свое время собственноручно сдал в тобольский острог. Даже не удивившись столь неожиданной встрече, радостно воскликнул: