Отрезок пути
Шрифт:
Выглядит это впечатляюще. Готов спорить, магглы при виде такого причислили бы Снейпа к лику святых, несмотря на его диаметрально противоположный внешний вид. Все-таки он потрясающий!
Тот факт, что организаторами Всемирного Потопа являются Миртл, которая затапливает туалеты с завидным постоянством, и Пивз, который всю ночь развлекал и отвлекал Кэрроу, очевиден для всех. Алекто, естественно, косит на меня глазом и заявляет, что их явно подговорил кто-то из студентов. МакГонагалл резонно возражает, что Пивз студентов вообще не слушается, а от Миртл ученики сами стараются держаться подальше. Кэрроу продолжает гнуть свою линию. До тех пор, пока с МакГонагалл не соглашается Снейп, – после этого ей остается
Ну а я с трудом сдерживаю ликование. Со вчерашнего вечера думал, как бы мне поговорить со Снейпом один на один. Особенно радует, что я еще и самым последним на допрос пойду. Значит, можно никуда не торопиться.
К вечеру влажность постепенно снижается. Пивза и Миртл нигде не видно – думаю, они еще долго будут прятаться. При первой же возможности надо будет поблагодарить их за замечательную работу. Весь день я терпеливо жду своей очереди. От ребят, уже побывавших у Снейпа, приходят краткие сообщения. Наш директор заставляет их подробно и детально расписывать, чем именно они занимались вчера вечером. Им даже врать не приходится. А вот за меня они беспокоятся – я-то как раз алиби не имею и пропадал непонятно где. Заверив друзей, что обязательно выкручусь, я, наконец, отправляюсь в кабинет Снейпа.
– Профессор Снейп, мне нужно с вами поговорить! – заявляю я с порога.
– Надо же, какое поразительное совпадение, Лонгботтом. Именно за этим я вас сюда и вызвал, – сухо говорит он и кивком головы указывает на кресло, но я остаюсь на месте.
Директора на портретах с любопытством поглядывают на меня, ожидая, что будет дальше. Особенно пристально смотрят Дамблдор и интеллигентного вида волшебник с остроконечной бородкой. Конечно, они все знают, – иначе и быть не может, – но разговаривать в их присутствии мне совсем не хочется, поэтому я неуверенно спрашиваю:
– Сэр, а мы можем поговорить… не здесь?.. Просто… – я снова бросаю взгляд на портреты.
– Вы меня прямо-таки заинтриговали, Лонгботтом. Ну что ж, будь по-вашему, – произносит Снейп с недоброй усмешкой, затем пересекает кабинет и останавливается возле двери, которую я раньше почему-то не замечал.
Впрочем, оно и неудивительно. На первый взгляд это как будто и не дверь – только ее очертания. Если не приглядываться, то и не увидишь. Открыв ее, Снейп жестом предлагает следовать за ним.
Просторная комната, в которой мы оказываемся, напоминает довольно уютную гостиную. Стеллажи с книгами (интересно, он вообще может находиться в помещении, где их нет?), массивный стол, заставленный приборами различного назначения, резные стулья возле него, возле противоположной стены столик поменьше и два удобных и мягких на вид кресла, рядом – широкий диван с высокой спинкой. В камине горит огонь, а в дальнем конце комнаты – несколько ступенек и еще одна дверь, ведущая предположительно в спальню. Вообще, все помещение оформлено в слизеринском стиле, как бы подчеркивая факультетскую принадлежность директора. При Дамблдоре тут, наверное, все было красно-золотым. А сейчас не только обивка дивана и кресел, но и занавески на широких окнах серебристо-зеленые. Сами окна меня поначалу повергают в состояние ступора. Я, конечно, волшебник, но когда в соседних окнах видишь и хижину Хагрида, и озеро, и поле для квиддича, первым делом хочется протереть глаза. Это потом уже становится понятно, что и заклинание не такое уж сложное, и директору нужно видеть все, что происходит на территории школы.
– Лонгботтом, быть может, вы уже скажете, о чем хотели поговорить? – раздраженный голос Снейпа заставляет меня вздрогнуть. – Или начну говорить
Я набираю в грудь побольше воздуха. Ну же, давай, Невилл!
– Я знаю, что вы на нашей стороне, сэр!
– Прошу прощения? – он даже в лице не меняется. Вот это выдержка!
– Я знаю, что вы на нашей стороне, – повторяю я. – Правда, знаю.
– Весьма любопытно, – его голос звучит невыразительно, а в глазах – только скука. – И кто вам сказал такую глупость?
– Никто, сэр, – я качаю головой. Так и знал, что он до последнего будет отпираться. – Я сам это понял.
– Что же позволило вам прийти к столь странному выводу?
– Не нужно передо мной притворяться, профессор, – тихо прошу я. – Я действительно это знаю.
– Я жду объяснений, Лонгботтом, – цедит Снейп сквозь зубы и скрещивает руки на груди, требовательно глядя на меня.
– На самом деле, я давно должен был догадаться, – смущенно признаюсь я. – Просто я обратил внимание, что вы как будто прикрываете нас. Защищаете от Кэрроу. И начал думать. Сначала не получалось прийти ни к чему конкретному, но потом я вспомнил, что это именно вы рассказали мне о ментальной связи с Гарри. Ума не приложу, как это могло вылететь у меня из головы! Ведь я об этой связи не раз размышлял, и…
Неожиданно Снейп, до этого сверлящий меня своими черными глазами, отводит взгляд, и все тут же становится на свои места. Ну конечно! Следовало сразу же об этом подумать…
– Это вы! Вы стерли мне память! – возмущенно выкрикиваю я, хоть и понимаю умом, что не должен его осуждать. – Как вы могли так поступить? Я ведь всегда был…
– Я не стирал вам память, Лонгботтом, – перебивает он.
– Как это не стирали? Ведь не мог же я сам все забыть!
– Определенно, нет. Но Обливиэйт – не единственное заклятие, воздействующее на память, – устало произносит Снейп. – Я просто заблокировал тот участок, который отвечает за воспоминание о нашем разговоре. Это было несложно, поскольку вы едва ли могли с кем-то обсуждать данную тему.
– То есть я вообще не должен был ни о чем вспомнить? – спрашиваю я, отметив, что он, наконец, перестал притворяться, будто бы я ударился головой и несу чушь.
– Любое блокирующее заклинание предполагает наличие ключа. В вашем случае таким ключом была правда, – объясняет он. – Как только вам стало бы точно известно о моей роли в этой войне, вы вспомнили бы и об этом разговоре. Проблема в том, что вы не могли сделать правильные выводы без этого воспоминания, либо без постороннего вмешательства – у вас было недостаточно информации. В связи с этим, мне крайне интересно узнать, как именно вам удалось снять блокировку, – он замолкает и в его глазах снова появляется требовательное выражение.
– Вы меня сейчас убьете, сэр, – признаюсь я, подавив вздох. Как пить дать – убьет.
– Говорите как есть, Лонгботтом!
– Я просто вам поверил, сэр, – выпаливаю я. – Поверил безо всяких «но» и после этого сразу же все вспомнил.
– Лонгботтом, это самый безрассудный, идиотский, гриффиндорский поступок, который…
– Нет, сэр! – решительно перебиваю я. – Вот если бы я, едва задумавшись о том, что вы, возможно, нам помогаете, тут же примчался бы сюда делиться своим открытием – это было бы безрассудство. Но я все обдумал. Каждую деталь, каждую мелочь. Но на все мои аргументы в вашу защиту находились контраргументы, и я уже не знал, что мне делать! Это было в Выручай-комнате, – зачем-то добавляю я и поспешно продолжаю, пока он меня не перебил: – Я даже в думоотводе свои воспоминания изучил. А потом понял, что все бесполезно, и помочь мне может только интуиция. Можете считать меня идиотом, если вам так угодно, но вряд ли было бы лучше, продолжай я и дальше изводить себя подозрениями. Я вам поверил, профессор, и оказался прав. С этим вы не можете спорить.