Отрицание Оккама
Шрифт:
– Нет, – улыбнулся Казбек, – он бы не успел.
– Почему?
– Мы с ним днем виделись в его московской квартире. И я сразу поехал Егора искать. А ответ я передал дяде только во время приема, уже когда Егор увез эту актрису и мой дядя все увидел. Вот тогда я ему и сказал, что Егор отказывается с ней порвать. Дядя был очень недоволен. Но он не убивал Егора и никого об этом не просил, ведь я с ним разговаривал уже после отъезда Егора и Гришуниной.
– Алиби абсолютное, – согласился Дронго, – остается только последний вопрос. Как ваш дядя узнал об этой связи? Кто ему об этом рассказал? Если сам сенатор, то это резко меняет дело. Значит, Махметов
– Нет, – убежденно ответил Казбек, – он не знал. Иначе бы ее убил. Или развелся.
– А может быть, убил Егора? Ваш друг, Илья Шмелев, считает организатором убийства Анвара Махметова. Он как раз полагает, что ваша дневная беседа лучшее доказательство вины сенатора. Он знал о том, что его супруга ему изменяет. Попросил о помощи вашего дядю, а сам подготовил наемного убийцу. И не приехал на прием, где был ваш дядя. Его близкий друг. Вот вам и алиби, и мотивы для убийства.
– Но он не знал.
– А ваш дядя, сидя у себя в республике, узнал. Махметов работает в Москве, неужели он даже не подозревал о связях своей жены с молодым Богдановским? Или действительно мужья узнают обо всем самые последние?
– Он не знал, – упрямо повторил Казбек, – я в это не верю. Хотя вы правы. Многие знали. Мой дядя сказал, что даже Аристарх Павлович уже переживает насчет этой связи.
– Что? Они обсуждали этот вопрос со старшим Богдановским?
– Наверное, обсуждали. Я не знаю подробностей. Но Егор не скрывал от отца, что встречается с Гришуниной. И его отцу это не очень нравилось.
Объявили о посадке на рейс в Будапешт. Казбек молча сидел в кресле, не двигаясь, словно осмысливая услышанное.
– Не может быть, – сказал он громко, словно разговаривая сам с собой. – Не может быть, чтобы он знал.
– А если знал? – настаивал Дронго.
– Тогда он мог убить, – твердо ответил Казбек.
Он поднялся, протянул руку Дронго:
– Я должен лететь.
– Счастливого пути, – пожелал Дронго, – и передайте привет вашему младшему брату. Скажите, что я сожалею о случившемся в его клубе.
– О чем вы говорите? – не понял Казбек.
– Я неудачно пошутил в клубе вашего брата, – загадочно ответил Дронго, – до свидания.
Он дождался, пока уйдет Малхазов и затем подошел к дежурной, сидевшей в салоне.
– Кажется, у меня откладывается поездка. Слишком много дел в городе. Я не полечу.
– Вы уже сдали багаж?
– Нет. У меня нет багажа.
– У вас билет первого класса. Можете его сдать и получить деньги обратно, но у вас все равно вычтут проценты. Я сейчас скажу точно, сколько вам вернут.
– Не нужно, – прервал он ее, – я полечу в другой раз.
Глава 15
Обратно они возвращались в автомобиле Вейдеманиса. Дронго долго молчал, а тактичный Эдгар не хотел его ни о чем расспрашивать, понимая, что его друг сам расскажет все, что понадобится.
– Не понимаю, – наконец сказал Дронго, – я не понимаю ситуации, которую мы получили. Казбек рассказал мне, что встречался с Егором накануне этого злосчастного приема. До этого я был убежден, что их разговор мог так или иначе касаться Виолы, но выяснилось, что я ошибался. Я уже вчера у Шмелева понял, что разговор Казбека с погибшим так или иначе имел отношение к сенатору Махметову. Что сегодня Малхазов и подтвердил. Нужно всегда иметь в виду, что у каждого народа свои традиции, свои обычаи. Дядя Казбека является премьер-министром их республики.
– Может, этот премьер все и организовал? Чтобы уберечь сенатора от позора?
– Не получается. Во-первых, он и так висит на волоске, уже давно конфликтует с президентом. И не будет так глупо подставляться своим врагам. Во-вторых, он говорил со своим племянником днем, и Казбек сразу отправился выполнять поручение своего родственника. А потом они встретились на приеме в саду «Эрмитаж», и Казбек ничего не успел рассказать своему дяде до тех пор, пока тот своими глазами не увидел, как Егор увозит Гришунину в своей машине. Думаю, премьер-министр был в шоке. Даже могу представить, как он оскорбился и разгневался. Но потом достать Егора он уже не мог. Тот поехал к себе домой, и там у него начались боли. Значит, премьер тут ни при чем. Но я подумал, что, если об этой связи узнал, сидя в своей республике, дядя Казбека Малхазова, то почему об этом ничего не знал муж Гришуниной?
– Может, он знал и сам упросил своего друга поговорить с Казбеком? – предположил Эдгар.
– Если бы это происходило в Латвии, подобный вариант мог иметь место. Но это южане, кавказцы. Просить о таком даже самого близкого друга, значит, потерять себя, унизиться, стать посмешищем. Мужчина, не сумевший удержать женщину и просящий друга убедить любовника ее отпустить. Это просто невозможно представить! Даже тот, кого попросят о таком поручении, может оскорбиться на всю жизнь. У азербайджанцев есть страшное ругательство насчет таких людей: готовы продать мать и сестру. Не советую никогда его употреблять в Баку, могут сразу убить. Хотя я знаю, что в Испании или в Италии тоже не советуют оскорблять мать своего собеседника. Это такое табу в южных странах.
– Хорошо, что я не знаю никаких оскорблений, – усмехнулся Вейдеманис, – будем считать, что ты прав. Тогда выходит, что разговор Казбека с Егором не имеет никакого отношения к нашему расследованию?
– Шмелев со своей логикой извращенца считает, что именно Махметов попросил премьер-министра надавить на Егора. И возможно, сделал это нарочно, чтобы отвлечь внимание и подготовиться к преступлению. Косвенным доказательством вины Анвара Махметова можно считать его отсутствие на столь важном приеме. Но я не верю, что он мог говорить на подобные темы даже со своим близким другом. А вот другой человек мог говорить. И про Егора, и за Егора. Он мог оказать на него давление, мог разговаривать и с сенатором, и с премьером. Догадываешься, о ком я говорю?
– Его отец?
– Конечно. Он, оказывается, знал обо всем. И не просто знал. Он говорил об этом с премьер-министром Малхазовым. Вот так. Босенко мне говорил, что старший Богдановский обо всем знал и даже пытался поговорить с сыном. Но тот его не слушал. Однако я не мог предположить, что этот вопрос Аристарх Павлович обсуждал еще с кем-то. И тогда выходит, что нас просто все эти дни водят за нос. И главный организатор нашего расследования – отец Егора. Или главный преступник.
– Это нечто новое, – взглянул на Дронго Эдгар. – Почему ты решил, что именно он?