Отринуть любовь
Шрифт:
Домой я вернулся уже поздно ночью. Все еще задетый неожиданной исповедью Эрлен, я думал о своем предшественнике, вспоминая те моменты, которые когда-то видел своими глазами. На самом деле страх стать таким же, как он, преследовал меня и теперь. Да что уж говорить, он всегда был со мною. Иногда я чувствовал, что хожу по грани, опасно приближаясь к безумию. Иногда это чувство отступало, и я ощущал себя абсолютно нормальным, обычным человеком.
— Нет уж, — решительно заявил я одному из воронов из коллекции на камине. — Я не он. И никогда им не буду.
И вдруг заметил, что чего-то не хватает. Вернее — кого-то. Фигурок стало заметно меньше, а пыль с каминной полки тщательно стерли. Присмотревшись
Джана? Прихватила на память? Тогда почему именно Змея, а не меня самого, что гораздо логичнее и понятнее. Я не видел ее с момента нашей оборвавшейся встречи в башне, хотя она, кажется, уже вернулась из своего короткого отпуска.
Надо бы поговорить… так ведь не скажет, если это действительно ее рук дело, и уж тем более — зачем ей это нужно. Придется, видимо, вызвать ее сюда и под принуждением выудить правду. Пожалуй, хватит уже играть в благородство.
Я вздохнул. Выходило так, что по сути я действительно мало чем отличаюсь от Анта
Глава 10. Оборванный полет
10. Оборванный полет
Сесть на каменный парапет Юлька смогла только с третьего раза — ветер отбрасывал ее от гладких, обточенных ветром камней. Рес все время кружил ниже, готовый принять ее на себя, как на страховочный матрас. Вчера так и произошло — пытаясь сесть на живописный утес, находящийся прямо напротив Альбре, ее перевернуло порывом ветра на спину и едва не сбросило в океан. К счастью, он поймал ее на крылья, почти мгновенно вымахав до огромных размеров, медленно поднял ее, в панике барахтающуюся на широченной спине и пытающуюся уцепиться за перья, и осторожно, по крылу, скатил на камень.
Остров-форт оказался в разы больше, чем ей казалось издалека. В нем угадывалась бывшее крепостное укрепление: постройка имела пятиугольную форму со внутренним двором, и толстые стены с узкими окнами-бойницами. Бойницы заросли нежно-зеленым мхом, похожим на пятна краски. Внутреннее пространство почти полностью занесло камнями, обломками бревен и песком. Камни оказались неожиданно теплыми и ровными, и она с удовольствием прислонилась к ним, глядя на пепельно-серое, хмурое северное небо.
– Я тут иногда ночую, когда не хочется возвращаться, — сказал Рес, усевшись на самый высокий камень.
— А почему не хочется? — полюбопытствовала она.
— Ворону не хочется, — пояснил он нехотя. — По-всякому бывает.
— Странно все-таки с тобой, — призналась она после паузы. — Вроде бы ты человек, а копнешь глубже — и нет.
Он насупился, как обиженный ребенок.
— Какой уж есть.
— Просто странно, — извиняющимся тоном сказала Юлька. — Сложно предугадать твою реакцию.
Он пожал плечами.
– Тебе не холодно? — она поежилась, глядя на его тонкий черный свитер и простые брюки. В Альбре уже давно наступила осень с ее холодной, ветреной погодой, и все остальные его обитатели уже кутались в шарфы и куртки.
— Я привычный. А тебе? Говорил же — одевайся теплее.
— Немного.
— Чтобы здесь летать, нужен зимний термокостюм, и маска обязательно, а ты почему-то ее не любишь, — строго сказал он.
— Я в ней на человека-паука похожа, — пожаловалась Юлька.
— Это кто-то из вашей мифологии?
— Герой комиксов.
— Не бойся, у нас таких нет. Никто не узнает, — рассмеялся он. — Ну что, любопытство удовлетворено, полетели домой?
Она кивнула.
— Смотри, когда прыгаешь с такой высоты, да еще и в ветреную погоду, не торопись маневрировать. Грубо говоря, не дергай крыльями
— А до каких размеров ты можешь вырасти?
— Ну… по разному.
— А максимально?
— Это зависит от физического состояния меня-человека, — усмехнулся он невесело. — Если я устал, голоден, давно не спал — то вырасти трудновато. А если все нормально — то до очень больших. Фактически, я не знаю пределов, я никогда не экспериментировал с размерами. Но ты посмотри на фрески в храмах, — он улыбнулся. — Ворон иногда занимает полнеба. Наверно, можно, раз нарисовано.
— А что если это художественное преувеличение?
— Может быть, конечно. Но я думаю, его бы не стали рисовать таким огромным, если б не было случаев.
— А что ты чувствуешь, когда превращаешься в ворона?
— Боль, — ответил он коротко.
— Всегда? — ужаснулась Юлька
— Всегда. Но недолго — пару мгновений, не более. И я привык. Мы все привыкли.
На башню она приземлилась неудачно — потеряла равновесие при посадке, больно упав на колени и проехав руками по влажным от мороси плитам. Неуклюже скорчившись на четвереньках и не в силах подняться, она чуть не расплакалась от боли и обиды. Пытаясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы, она печально гадала, что сделала не так. Вчера и позавчера все отлично получалось, она элегантно и красиво планировала на площадку. Рес помог ей подняться и принялся расстегивать и снимать с нее крылья. Почему ей так хочется выглядеть в его глазах сильной и самостоятельной? Ей никогда не переплюнуть его, человека-птицу, да и не нужно это, но ей ужасно не хотелось, чтобы он считал ее беспомощной дурочкой, неумехой, и обращался как с маленьким ребенком. Она раздраженно оттолкнула его руки со словами — сама справлюсь, но он сделал вид, что не расслышал. Сложив крылья у стены, он взял ее за руку и повел вниз.
— Будем завтракать, — сказал он твердо. — Я люблю завтракать плачущими девочками, а ты?
— Тогда мне пожалуйста паштет, — рассмеялась она. — Из птичьей грудки.
Нвер ждал их обоих, уточнив, что ей больше хочется — чаю или кофе. Юлька покосилась на кружку с горячим вином, уже стоявшую на столе, и смущенно попросила того же. В кабинете было тепло — топился камин, пахло деревом и смолой. Ей почти сразу же стало жарко и она принялась снимать полетный костюм, но с усталости запуталась в плотных штанинах на молнии и чуть не упала, и опять Рес бросился ей помогать, удержав от очередного падения на уже ушибленные коленки. Да что за день сегодня такой! Выпутавшись из штанин полетного комбинезона, она поспешно поправила лосины и выбившуюся из-под них рубашку, смущаясь, что оно все мятое, сидит наперекосяк, и с завистью вспомнила хорошенькую ладненькую Джану.
Постепенно она успокоилась, расслабилась и устроилась в большом кресле с кружкой горячего вина и целым подносом булочек и бутербродов.
— Значит, ты все-таки замерзаешь, — сказала она, кивнув на кружку с горячим вином.
— Бывает, — кивнул Рес. — Зимы здесь не очень холодные — океан греет, но иногда промозглые. А еще мне просто нравится, — он улыбнулся и отхлебнул большой глоток. — У Нвера свой рецепт, у меня хуже выходит. Наверно, потому что он не торопится.
На столе Реса деликатно тенькнул гвор.