Отродье. Охота на Смерть
Шрифт:
Арсен отшатнулся, с ужасом окинув взглядом её смелый наряд, отвернулся, напрягся, помолчал, грубо кинул через плечо:
— Ты, сестра, совсем стыд потеряла! Ты — старая дева! К нам в дом скоро совсем мужчины ходить перестанут! Сегодня вечером ты встретишься с Суреном и будешь мила — это не обсуждается. — Арсен, не оборачиваясь, схватил свою сумку с трельяжа, хлопнул дверью — уехал на работу.
— Счастливого пути! — искренне пожелала ему Арпеник, сегодня ничего не могло испортить ей настроение.
Не успевшие остыть гренки оказались потрясающе вкусными. В отличие от большинства
Подчеркнув правильные черты лица небольшим количеством косметики, она была полностью готова. Девушка вспомнила, что сегодня вторник — грудничковый день, её самый любимый день недели, ещё раз улыбнулась и выпорхнула на улицу.
Дорога до поликлиники номер сто один, где она работала педиатром, занимала около часа — они с братом жили на окраине. Ей нравилось московское метро. Во-первых, там можно узнать все веяния современной моды, рассматривая разномастных пассажиров, мысленно примеряя их гардероб на себя. Во-вторых, Арина любила читать. В их век огромного скопления разнообразных медиа: на любой вкус и цвет, чтение мало кого привлекало, но вопреки моде, Арина любила читать, с головой погружаясь в книжные миры, под безумный аккомпанемент метро. Ну и, в-третьих, если удаётся занять сидячее место, в метро здорово подремать.
Дважды сменив линию, через сорок пять минут, проведённых под землёй, Арина вышла на свежий воздух на станции "Пролетарская". Ветер дул со стороны Москва-реки, которую отсюда не рассмотришь, принося с собой влажную свежесть. Апрельское солнце достаточно высоко поднялось над городом, чтобы ей стало жарко в плаще. Залюбовавшись одиноким облаком, она ещё немного постояла, подождала, пока спадёт поток пассажиров, и только потом летящей походкой направилась в нужную сторону.
Вдоволь надышавшись свежим воздухом, прогулявшись по Крутицкому Валу, Арина ступила на первую ступеньку лестницы, ведущей в поликлинику. На работу как-то сразу расхотелось. Вдобавок ко всему, несмотря на то, что она вышла как обычно и абсолютно не торопилась — приехала раньше, часы утверждали, что до начала смены оставалось около двадцати минут.
Спасительно зазвонил телефон:
— Аришенька, здравствуй! Ты где?
Девушка улыбнулась мобильнику. Звонила её напарница, — медсестра Галина Григорьевна, немолодая добродушная матрона, больше всего любящая в этой жизни три вещи — детей, сладости и сплетни. Поводом для звонка, наверняка, стала одна из этих слабостей.
— Галина Григорьевна, а я уже скоро буду, что-то стряслось?
— Нет-нет!
— Конечно, куплю! Я, признаться, и сама с удовольствием с вами почаёвничаю за обедом! Галина Григорьевна, а давайте ещё возьмём немного халвы… Вы сейчас сказали про сладкое, и мне сразу почему-то захотелось халвы…
— Ариночка, ты моя спасительница! Как же я люблю, когда наши смены совпадают! Вчера, представляешь, поставили вместе с этой рыжей — ну, новенькая Лизка. Худая как палка и, видно, без мужика — злая как собака: на детей кричит, матерей оскорбляет, на меня всю смену смотрела как на врага народа. Как хорошо, что сегодня с тобой дежурить…
— Я тоже вас очень люблю! Скоро буду! — Арина снова улыбнулась: да, если весь день пройдёт не хуже чем начался — это будет чертовски хороший денёк!
Пятнадцать минут спустя девушка, поправляя изрядно потолстевшую сумку, с трудом открыла тяжелейшие двери детской поликлиники. "И кто придумал поставить здесь настолько тяжёлые двери, ведь дети никогда в жизни их не откроют!" — успела подумать она, прежде чем вошла в мир полный отчаянного плача, гула голосов и других звуков, которые невозможно идентифицировать.
Приёмный покой, как обычно по вторникам, заполнили десятки разномастных колясок, мамаши с розовыми и голубыми свёртками чинно выхаживали по залу, делились новостями в очереди у окошек регистратуры или сдавали одежду в гардероб — вот она, её любимая работа! Оставшись незамеченной, Арина прошмыгнула на лестницу, ведущую на второй этаж и дальше по коридору в огромный зал ожидания, где успели обосноваться первые пациенты. За крупной кадкой с разросшимся деревом лимонника она увидела знакомое лицо — Катерина принесла сына — Борю.
Внутри тридцать восьмого кабинета было тепло. Увы, создать атмосферу уюта в больничном кабинете практически невозможно. Сколько они с коллегами не просили главврача во время ремонта поклеить бактерицидные обои, он как человек старой закалки настаивал на обычной побелке. В итоге единственным атрибутом комфорта оставалось тепло, которого, правда, из-за старых насквозь продуваемых окон, тоже недоставало. Белое строгое убранство её рабочего места эмоционально подавляло, даже пёстрые игрушки для пациентов, сидели присмиревшие, не живые. Отогнав прочь неприятные мысли, о том, что скоро придёт лето и придётся распечатывать старые окна, в щели которых осенью они натыкали почти килограмм ваты, Арина бодро поприветствовала напарницу, что-то изучающую в пухлой карте больного:
— Галина Григорьевна, а вот и я! — нахмурилась. — Ах, как мне жаль, но в магазине кончилось овсяное печенье и вся халва… Пришлось взять сушки…
Немолодая медсестра поражённо сняла очки в толстой оправе:
— Ариночка, но как же так…
Арина засмеялась:
— Галина Григорьевна, мне так нравится над Вами подшучивать! Вы верите всему как ребёнок! Ну, я же пошутила!!! Всё взяла и Ваше любимое овсяное с кусочками шоколада, и халвы, и конфет, и даже мой любимый чай Каркаде! Так что ждём обеда!