Отрок (Части 1-6)
Шрифт:
– Кхе… Опять книжная премудрость. И как у тебя в башке это все помещается-то? Листя, чего скажешь?
Листвяна сделала постное лицо и выдала афоризм:
– Береги честь смолоду. Если уж Михайлу невзлюбили, то никакими сплетнями и слухами это не поправишь.
"Ты что же это, курица, уже госпожой воеводихой себя вообразила? Воспитывать меня будешь? Ну, погоди…".
– Все правильно, деда. Арабы говорят: "Если хочешь принять решение - посоветуйся с женщиной и сделай наоборот!".
– Кхе!
На лице Листвяны столь явственно отразилась досада, что Мишка почувствовал себя прямо-таки персонажем одно из романов Дюма-отца.
"Прокол у тебя вышел, тетка, талант к интриганству у тебя, несомненно, есть, а знаний мало. Если хватит ума мне поперек не становиться, Бог с тобой, но если попробуешь мне гадить, урою так, что позавидуешь запоротой Буреем девке. Мне тут еще только доморощенной миледи де Винтер не хватало!".
От деда, кажется, этот маленький психологический этюд не укрылся - все-таки Корней был мужиком бывалым, при княжеском дворе обретался, да и вообще, всякое видал. Он недовольно повел носом и рявкнул:
– Листвяна! Щи простыли, стол заляпан, куда смотришь?
"Жучка! Место! Так-то вас, интриганок. Но без баб проблему информационной борьбы не решить - они в Ратном вместо СМИ работают".
– Погоди, деда, без женщин нам не справиться. Слухи, сплетни - их епархия. Не надо ключницу гнать, да мать еще позвать бы…
– Так!– В голосе деда зазвенели строевые интонации.– Со стола прибери, найди Анюту и приходите сюда обе! Давай, шевелись!
Листвяна мигом вызвала двух девок-холопок, велела прибрать на столе и сказать боярыне Анне Павловне, что ее кличет боярин Корней Агеич. Все было, вроде бы, правильно, но Мишка решил "дожать" ситуацию. Вперившись взглядом в ключницу, Мишка, стараясь копировать дедову интонацию, выдал:
– Ты что, оглохла? Господин сотник велел ТЕБЕ найти мою матушку, и только потом приходить вместе с ней! А ну, пошла!
Листвяна метнула возмущенный взгляд на деда, но тот, словно ничего не слышал, целиком сосредоточился на наливании себе в чарку кваса из кувшина. Листвяна развернулась и пробкой вылетела из горницы.
"Хлопнет дверью или не хлопнет? Хлопнула! Ну и дура!".
Мишка вскочил с лавки и, высунувшись в дверь, крикнул ключнице в спину:
– Листвяна, вернись, дед зовет!
Обернувшись назад, увидел удивленно поднятые брови деда и скорчив хитрую рожу, приложил палец к губам. Дед, явно заинтригованный, расправил намоченные квасом усы и приготовился наблюдать продолжение спектакля.
"Эх, средневековье! Ни кино тебе, ни театра, а все уже давно обыграно и не по одному разу, и во всяких вариантах.
Листвяна вплыла в горницу с видом оскорбленной невинности и уставилась на деда. Дед, в свою очередь, с интересом пялился на внука.
"Был, в сое время, такой замечательный фильм "Все остается людям". Я, конечно, не народный артист, но и публика-то тоже…".
– Ты, может, не знаешь, Листвяна, но стучать надо тогда, когда входишь, а не тогда, когда выходишь. Будь любезна, выйди, как положено приличной женщине…
Последние одно или два слова Листвяна вряд ли расслышала, потому что их заглушил дедов хохот и бряканье серебряной чарки, упавшей сначала на лавку, потом на пол.
Надо было отдать Листвяне должное. Несмотря на то, что колером и насыщенностью цвета сравниться с ее лицом могла бы только свекла, ключница нашла в себе силы спокойно подобрать с пола дедову чарку, аккуратно поставить ее на стол и спокойно выйти, тихонько прикрыв за собой дверь.
Дед еще некоторое время фыркал и утирал выступившие на глазах слезы, потом выдал одобрительное:
– Так ее, Михайла, а то совсем себя хозяйкой почуяла, даже матери раз нагрубила.
– И что?
– Ну, у Анюты не засохнет! Отхлестала по щекам, да я еще добавил, сгоряча, чуть не прибил… С одной стороны, конечно, хорошо - холопки у нее по струнке ходят, но с другой стороны - место свое знать должна.
– И правильно, деда! А то выстругаешь с ней мне дядьку, а он потом наследником твоим стать захочет. Хлопот не оберешься…
– Но-но, ты тоже не заговаривайся! Дядьку… Кхе… Не выдумывай, холопка, она и есть холопка.
"Ага, то-то я не знаю, как бастарды за коронами охотятся и законных наследников ненавидят!".
– Малуша тоже ключницей была, - решил Мишка напомнить деду - а ее сын Владимир Великим князем Киевским стал!
Дед, похоже, принял поднятую тему близко к сердцу.
– Так у Малуши брат Добрыня княжим воеводой был!
– А у Листвяны старший сын Первак, во Христе Павел, у меня в Младшей страже десятник. И не самый плохой, скажу тебе, десятник. Нам такая головная боль в семье нужна?
– Ты меня не учи! Кхе… - Дед неожиданно смутился.– Все равно: холопка… Это самое… Кхе…
– Так вы что, уже? Деда! Тебе только этого сейчас и не хватает! Мало тебе забот, так еще и…
Мишка даже растерялся от неожиданности - казалось бы, чисто теоретическая проблема, вдруг обернулась совершенно иной - практической - стороной. Дед неловко поерзал на лавке, снова налил себе квасу, но выпить забыл. Наконец, как это обычно с ним и происходило в неловких ситуациях, разозлился и повысил голос: