Отрок (Части 1-6)
Шрифт:
– Больно у тебя, Федька, гладко все получается.– Не соглашался дед.– Думаешь Всеволод Гродненский забыл, что его отца Волынского княжения лишили и в Дорогобуже век доживать заставили? В том деле Мономах заводилой был!
– Ну и что? За дело Давыда покарали! За то, что князя Василька Теребовльского ослепил! Да и породнился Всеволод Давыдович с Мономахом - зятем стал.
– Родство княжьим которам не помеха!– Продолжал гнуть свое дед.– Дружок наш с тобой, Федя, Ярослав Святополчич тоже в родстве с Мономахом был. Третья жена его Елена Мстиславна - внучка Мономаха. Однако выгнал ее Славка вместе с пацаном.
– Ага… -
Друзья выпили, не чокаясь, помолчали… Дед вздохнул и неожиданно улыбнулся.
– Золотые денечки были, Федька! Помнишь, как девкам в баню скоморошьего медведя запустили?
– Ха!– Оживился Федор Алексеич.– А помнишь, как ты бабкой нарядился и боярина Гюряту на семь дней поноса сглазил? Его, бедолагу целую неделю и несло, как утку! Весь Туров перерыли - колдунью искали.
– Ха-ха-ха - Подхватил дед.– Я же сам прилежнее всех и искал, даже чуть было не нашел!
Дальше воспоминания пошли валом, друзья, перебивая друг друга вспоминали один случай за другим: пьянки, драки, розыгрыши, откровенное хулиганство, любовные приключения, снова драки…
"Ну, почудили деды в молодости! А что? Лет по шестнадцать-семнадцать им тогда было, да еще в компании с княжичем. Близкими друзьями, похоже, были - Славкой называют. А дед-то словно помолодел: все стариковские ухватки куда-то подевались, знаменитое "Кхе" из речи исчезло, даже осанка изменилась - заметно, что в молодости орлом был. М-да, сэр, патриархальное общество с неотжившим еще менталитетом родоплеменного строя. Любой начальник неосознанно имитирует стариковское поведение. Еще недавно, да и сейчас еще во многих местах, всем заправляют старейшины, а потому авторитет управленца обязательно должен подкрепляться невербальным рядом, характерным для пожилого мужчины: неторопливость (даже, некоторая скованность) движений, рассеянный взгляд, специфическая мимика, покашливание, насмешливая язвительность по отношению к более молодым…".
– А помнишь, как с черниговскими купцами подрались?– Продолжал между тем дед.– Ох и отметелили нас тогда! У меня вот с тех пор зуба и нет…
– А у меня с тех пор к непогоде копчик ноет… - Жизнерадостно вторил Федор - Д-а-а, а Славке тогда ребро сломали…
– Ага!– Подхватил Корней.– А он им в отместку, когда они перед отъездом молебен заказали, попу в кадило навозу подсыпал! Как и исхитрился-то? Вонища была!
– А помнишь, Кирюха, как Славка тебя с Аграфеной ночью из города выводил? Головами, ведь, рисковали… А!– Федор махнул рукой, опрокинув что-то из посуды.– Молодые были, все нипочем!
– Да… молодые… - Улыбка медленно сползла с дедова лица.– А теперь: ни Ярослава, ни Аграфены моей…
Боярин Федор тоже посерьезнел и как-то робко спросил:
– Как же ты теперь, Кирюша? А ну, как надумает князь Вячеслав Ярославовых братьев из Пинска выгонять? Тебе же с сотней идти придется…
– Лучше и не спрашивай, Федя.– Дед покрутил в пальцах моченое яблоко и вдруг сжал его в кулаке так, что сок брызнул в разные стороны.– Я уже за то Бога благодарю, что не пришлось мне два года назад на самого Ярослава сотню вести. Все понимаю… Ляхов и угров Славка на Русь привел, собственный город на щит взять собирался… Но, хочешь - верь, хочешь - не верь, Федя, радуюсь, что изувечили меня
В горнице повисла тишина, Мишка сжался за столом, стараясь сделаться маленьким и незаметным.
"Вот она воинская служба - прикажут и пойдешь воевать против собственной родни и друга юности. От хорошей жизни увечью не радуются… А дед, ведь, искренен, если б не ранение, пришлось бы ему вести сотню под Владимир-Волынский. Правда, тогда бы не угробили треть народа на той переправе, но что чувствовал бы и переживал дед… Похоронить жену и идти воевать против ее брата, который, не убоявшись отцовского гнева помог, в свое время, сбежать влюбленным. Вот Вам, сэр, Ромео и Джульетта "а ля рюс".
Боярин Федор, словно откликаясь на мишкины мысли, подал голос:
– Кирюш, а ведь старший сын Славкин - Вячеслав Ярославич, что в Клецке сидит… Он же, вроде, как племянник тебе?
– Эх, Федька! Да была б у меня не сотня задрипанная, а войско настоящее… Повышибал бы я Мономашичей и с Волыни, и из Турова, да посадил бы Вячка на отцовский стол!
– Ты что, Кирюха?– Федор Алексеич испугано замахал руками.– Окстись! Не дай Бог услышит кто, да донесет! Тоже мне, воевода великий! Князей он по столам рассаживать будет!
– Да не трясись ты, Федька!– Дед свысока глянул на приятеля и пьяно ухмыльнулся.– Сразу видно, что воинского дела ты не знаешь. Привык тут на погосте мешки да короба считать… - Мишке так и показалось, что дед сейчас добавит: "крыса тыловая".– У меня в Ратном неполная сотня, в Пинске и Клецке, наверно, и того меньше. Всей войны: что два раза чихнуть, да один раз пёрнуть… А на счет доноса… Да если бы ты тут у себя доносчиков терпел, так давно бы из погостных бояр вылетел. Что я не знаю, что ли?…
– Знает он… - Ворчливо прогудел в бороду погостный боярин, отжимая намоченный в огуречном рассоле рукав рубахи.– На меня не донесут, а на кого другого…
– Да ладно тебе, - перебил дед - скажи-ка лучше, кто, по твоему разумению, на место Мономаха в Киеве сядет? В Турове разное болтают… По листвичному праву очередь на Великое княжения у Ярослава Святославича Черниговского…
– Плюнь, Кирюха. Похерил Мономах Листвичное право.
Федор Алексеевич, как будто только сейчас заметил Мишку и, покосившись на него, вопросительно глянул на деда. Тот в ответ лишь равнодушно махнул ладонью: "Пусть, мол, сидит". Погостный боярин еще раз покосился на корнеева внука, пожал плечами и продолжил:
– Помнишь, как семь лет назад наше войско за Дунай ходило?
– Чего ж тут помнить?– Удивился дед.– Я и сам с сотней ходил. Добычи тогда набрали… До Царьграда совсем немного оставалось и вдруг назад повернули.
– Вот-вот!– Подхватил боярин Федор.– А почему повернули?– И не дожидаясь дедовой реплики, сам же и ответил: - А потому, что император Комнин признал Мономаха равным себе. Царем признал!
– Значит, правда? А я думал: трепотня.
– А ты, Кирюха, не думай! Воинского дела я не знаю - передразнил Федор деда.– Да, не знаю, зато кое-что другое знаю получше тебя! Так что, слушай, Кирюха, и мотай на ус… И ты, Михайла… Усов у тебя пока нет… - Боярин обернулся к Мишке и ухмыльнулся.– Мотай на что найдется.