Отрок (XXI-XII)
Шрифт:
Нинея тоже что-то поняла.
– Хорошие у тебя ребята, Мишаня, правильно их Корзень выбирал. Один только… Вон того, конопатенького, гони - с головой у него непорядок, сейчас незаметно, а годика через два… Оружие ему в руки давать нельзя.
" Красота! Только один из пятидесяти, да ТАМ любая призывная комиссия померла бы от счастья. У них-то все наоборот - один абсолютно здоровый из пятидесяти призывников, уже хорошо, а то и столько не набирается ".
– Спасибо на добром слове, матушка боярыня, не желаешь ли посмотреть, чему учить ребят собираемся?
–
Нинея с достоинством утвердилась на специально для нее приготовленной лавке, а ребята повторили для нее (да и для "курсантов" тоже) часть циркового представления. Жонглировали кинжалами, скакали верхом, стреляли из самострелов. Когда в стоящего у стены дома Роську полетели кинжалы "курсанты" чуть ли не хором ахнули, а когда Мишка, завязав глаза, принялся поражать одну мишень за другой, разразились восторженными криками.
Неожиданно для Мишки, к представлению подключился Дмитрий. Сначала сделав круг верхом, он повторил номер с подбором на скаку воткнутого в землю кинжала, а потом соскочив на землю и дав коню отбежать, заарканил скакуна. Заставив коня остановиться, Митька птицей взлетел в седло и показал такой класс джигитовки, что даже Немой несколько раз одобрительно хлопнул в ладоши.
Нинея смотрела на представление с обычной ласковой улыбкой, иногда кивая головой, а когда все закончилась, обратилась к "курсантам":
– Ну, ребятки, коли все так выучитесь, я за вами, как за каменной стеной буду, никакие вороги не страшны!
"Курсанты" снова разразились восторженными воплями. Мишка причины восторга не уловил, но немного позже случайно услышал спор парней и понял, что Нинея и здесь умудрилась проявить свои волховские навыки. Каждый из учеников воинской школы был совершенно искренне уверен: именно с ним Нинея ласково поговорила, задержавшись дольше, чем около других учеников. Сделанное открытие Мишке очень не понравилось. Случись что, неизвестно, кому подчинится полусотня - своему старшине или Нинее.
Закончив "смотр войск", Нинея ласково попрощалась и попросила Мишку проводить ее до дома.
"Внимание, сэр Майкл, баронесса Пивенская увиденным осталась явно довольна, следовательно, сейчас должно последовать некое предложение, от которого, скорее всего, будет очень трудно отказаться".
– Скажи-ка, Мишаня, как долго вы всему этому учились?
– Трудно сказать.
– Мишка неопределенно пожал плечами.
– Кинжалами играть я сам все лето учился, а братьев начал учить уже после купальских праздников, но к осени они умели уже все, что и я. Из самострела учиться стрелять начал в октябре, когда у тебя выздоравливал, а в середине декабря уже от волков отбиваться довелось.
– Слыхала, слыхала… Ты ведь тогда семерых зверей завалил?
– Пятерых. Только тогда я еще не очень-то метко стрелял, повезло просто. Но если считать от начала учебы и до тех волков, выходит месяца два. А братьев я примерно за месяц обучил, правда на слух стрелять они не умеют, впрочем и не старались научиться, да и некогда было.
– Значит, к осени ребят обучишь?
Мишка снова пожал плечами.
– Как получится. Кого-то лучше, кого-то хуже - способности-то
– Тех, у кого худо получаться будет, ты ко мне присылай, помогу. Но только тех, кто старается и не выходит, а лентяев сам вразумляй. Понимаешь?
Мишка еще не успел раскрыть род для ответа, как Нинея "выстрелила" вопросом:
– Почему братья выучились быстрее, чем ты?
И снова тот самый взгляд, под которым невозможно соврать даже в самой малости. Мишка даже вздрогнул, хотя врать и не собирался.
– Так я почти всему сам учился, а братьев и я учил и дед с Немым помогали.
Нинея некоторое время шла молча, Мишка шагал рядом, гадая о причинах такого интереса Нинеи к срокам обучения.
"Что- то планируется на осень? Ерунда, я со своими пятьюдесятью самострелами серьезно ни на что повлиять не смогу. Да и что вообще может быть осенью? Дожди, грязища непролазная, до первого снега всякое движение замирает. Чего-то Вы, сэр, не понимаете, вернее информации не хватает. Да и с Нинеей с каждым разом разговаривать все труднее становится, какой-то непонятный напряг между нами все усиливается и усиливается".
Нинея, наконец прервала молчание:
– Если я тебе еще полсотни ребят приведу, сможешь выучить вместе со своими?
"Так! То, о чем я и думал - обучать языческие кадры на нашей базе. Нет уж, милейшая баронесса, чтобы потом эти же "кадры" моих ребят по лесам резать принялись?".
– Нет, баба Нинея, прости, но нет.
Нинея явно не была готова к столь решительному отказу, раньше Мишка себе подобного тона никогда не позволял. Она даже остановилась и уставилась на Мишку испытующим взглядом.
– Что ж так, Мишаня?
– Воины должны быть единоверцами, у меня учатся только крещеные.
– Этих же окрестил, и моих окрестишь, я дозволяю.
"Ну да, все как по нотам - притворное крещение для получения знаний и навыков".
– Тесно у нас, этих-то с трудом разместили, куда же еще-то?
Нинея сердито стукнула посохом в землю.
– Не юли, Мишаня! Не хочешь брать моих ребят! Почему?
– Был у нас уже об этом разговор, баба Нинея, помнишь, наверно. Я делаю только то, последствия чего могу себе точно представить. А сейчас я последствий представить не могу. Вернее, могу, но они мне не нравятся. Учить тех, кто потом мне нож в спину всадит, это ж каким дураком надо быть? Ты же меня дураком не считаешь? До тех пор, пока ты мне не объяснишь, зачем тебе это понадобилось… И пока я не поверю, что это так на самом деле и есть… Не обессудь, ни одного твоего человека в учение не возьму.
– Вот, значит, как…
Нинея отвернулась от Мишки и медленно пошла к своему дому, а Мишка остался стоять на месте. Этого Нинея, похоже, тоже не ожидала, видимо думала, что старшина Младшей стражи пойдет следом, попытается что-то объяснить, как-то смягчить впечатление от своего отказа… Мишка же, хоть и было ему неприятно отказывать Нинее, чувствовал за собой правоту и ни каяться, ни менять своего решения не собирался.
Старуха снова зло ткнула посохом в землю, и развернулась лицом к Мишке.