Отрок (XXI-XII)
Шрифт:
– Вот, ты пришла, мне сразу и полегчало.
– Что-то, не заметно. То орал: "Берегись, стрела!", а теперь и вовсе чушь несешь… хотя, складно. Какого только бреда с вами не услышишь.
Несмотря на ворчливый тон, было заметно, что Юлька довольна. Только непонятно чем: состоянием пациента или стихами?
– Давай-ка рассказывай: где болит, как себя чувствуешь?
– Глаз почти не болит, только там все время мокро, а вот ухо, почему-то болит, даже жевать больно.
– Принялся перечислять Мишка.
– А еще:
– А сейчас голова кружится?
– Нет, только когда приподнялся, но быстро прошло.
– Ладно, давай-ка посмотрим, что у тебя там.
Юлька принялась снимать повязки, а Мишка с трудом сдерживался, чтобы не спросить: не принесла ли она, случайно, с собой зеркало. Он даже сам не ожидал, что состояние внешности будет так сильно его волновать. К уху повязка присохла, Мишка зашипел от боли, но на Юльку это не произвело не малейшего впечатления, она даже и не попыталась его успокоить "лекарским голосом".
– Юль, меня сильно поуродовало?
– Не выдержал, наконец, Мишка.
– Рожа здорово страшная?
– А ты и так красавцем не был.
– "Порадовала" Юлька.
– Такую харю сильно не попортишь.
– А вот и врешь!
– Запротестовал Мишка.
– Красава - внучка нинеина - на мне жениться обещала. Красавец, говорит, писаный, только собольей шубы и красных сапог не хватает. Но сапоги с шубой - дело наживное.
– Ну, я же говорю: бредишь! Может, все-таки, она за тебя замуж выйти хотела, а не жениться?
– Не-а! Так и сказала: "Вырасту и женюсь на тебе!". Замуж каждая выйти может, а вот жениться… Но Красава, наверно, способ знает - внучка волхвы, все-таки.
Юлька, наконец, не выдержала и фыркнула.
– Трепач! Надо было тебе лучину в язык всаживать, а не в глаз! А ну, не лезь!
– лекарка шлепнула Мишку по руке, которой он потянулся пощупать ухо.
– Не зажило еще!
– Ну, что тут у нас?
– Раздался вдруг из-за Юлькиной спины голос Настены.
Мишка даже и не заметил, когда она успела войти в горницу.
"Консилиум, сэр. Видать, дела серьезные. Слава Богу, Бурея третьим не пригласили - добивать, чтоб не мучался".
– Вот, мама.
– Юлька отодвинулась, чтобы не мешать матери.
– Глаз промой ему.
– Настена внимательно вглядываясь в Мишку, легко притронулась пальцами к его лбу возле брови, оттянула нижнее веко.
– Ну-ка, попробуй глаз открыть, Мишаня.
Мишка попробовал, получилось плохо.
– Шевелится.
– С удовлетворением констатировала Настена.
– Все хорошо: глаз видит, веко шевелится, будет чем девкам подмигивать.
– Это я обязательно!
– Бодро отозвался Мишка и для убедительности пропел:
На закате ходит парень возле дома моего.
Поморгает мне глазами и не скажет ничего.
И кто его знает, чего он моргает,
Чего он моргает, чего он моргает?
Тари-
– Ну, если запел, то выздоравливает!
– Настена довольно улыбнулась.
– Промывай ему глаз и перевязывай. Пожалуй, через пару деньков поднимется.
– Так что у меня с мордой?
– Дождавшись, когда Настена выйдет, снова спросил Мишка.
– Бурея по страхолюдству переплюну или нет?
– Ну, прямо, как девка!
– Возмутилась Юлька.
– Ничего особо страшного. Бровь, конечно сгорела, но вырастет снова… почти вся. Чуть-чуть кривая будет, но несильно. Волосы на голове тоже отрастут…
– А с ухом что?
– Ну… - Юлька помялась, но под настойчивым взглядом Мишки, все же продолжила: - Ты, когда на спину упал, уголек к уху скатился. Подшлемник волосам гореть не дал, но сам тлеть начал и, как раз, там, где ухо… Пока с тебя шлем стащили, пока то, да се… В общем, прижарилось у тебя ухо. Даже обуглилось слегка.
– И что?
– Ну, пришлось отрезать немного…
– Сколько это - "немного"?
Мишка опять полез щупать ухо и опять получил шлепок по руке.
– Не трогай! Как бы еще кусок отрезать не пришлось. Да ты не бойся, Минь, под волосами не видно будет.
– Эх, молодежь, молодежь. Только б вам резать.
– Тоном старого доктора из не менее старого анекдота, проворчал Мишка.
– Юль, вон там воск лежит, дай-ка мне кусочек.
Размяв воск в пальцах он вылепил из него некое подобие ушной раковины.
– Показывай, сколько отрезали?
Юлька немного поколебалась, потом несколькими движениями отщипнула задний край.
– Мать честная! Эльф!
– Что?
– Непонимающе переспросила Юлька.
– Какой эльф?
– У латинян сказка такая есть - про лесных людей. Они такие же, как люди, даже детей могут от людей рожать, только уши у них заостренные, как у зверей.
– А-а. Ну, у тебя только одно ухо заострилось.
– Так у них полукровок так и называют - полуэльфы.
– Трепач. У него, чуть не пол уха сгорело, а ему все хаханьки.
– Лица Юльки Мишка не видел, потому, что она, как раз, накладывала ему повязку, но по голосу чувствовалось, что лекарка улыбается.
– Ты и на собственных похоронах шуточки шутить будешь?
– Ага! Приходи, посмеемся.
– Дурак!
– Правильно! Дед Корней так и сказал: "Одна половина бунтует, другая половина с ума сошла, остальные - в жопу раненые". Ранен я совсем в другое место, в бунте замечен не был, так что, выходит, сумасшедший.
– Хватит!
– Решительно заявила Юлька.
– Шутки шутками, а Роська твой до горячки доигрался - в жару лежит. Ты думаешь, мать сюда на морду твою шпаренную любоваться пришла? Она с Роськой сидит, а попа, дружка твоего, за волосья с крыльца стащила. Приперся! Сам одной ногой в могиле стоит, и парня туда же тащит!