Отрок (XXI-XII)
Шрифт:
– Я не на деда, я на Немого…
– Ну а на него-то и вовсе зря! Если хозяин на тебя пса натравил, ты на кого злиться будешь? На пса или на хозяина?
– Андрей не пес!
– Человек умеет преданнее любого пса быть! Ты сам подумай: один на всем белом свете, увечный, бессловесный, никем не любимый. У него же и невесты не было, из-за характера его мрачного.
– А дед ему жизнь спас, а потом в своем доме пригрел…
– И это - тоже. Он, ведь, о тебе беспокоился, хотел искать идти. А Медвяну - матушку твою - он осторожно нес, чтоб больно не сделать, вспомни-ка.
– И верно…
– Ну, понял теперь, что зря старался?
– Чего - старался?
– Тебя за стол с мужиками посадили, а ты испугался, что когда в село вернетесь, снова на женскую половину отправят. Вот и решил показать всем, что уже не ребенок.
– Да я и не думал об этом!
– Думал, думал. Может другими словами, может другие причины находил, но думал.
– Да нет же! Что я - дурак совсем?
– Да, дурак! Что есть мужчина, в первую голову? Защитник и кормилец! Кормильцем ты еще долго не станешь. А защищать тебе некого и не от кого. Вот ты и выдумал врага и решил от него матушку защищать. Все дети во взрослых играют, только ты лишку заигрался!
– Не я один мать защищал! Дядька Лавр тоже…
– А вот это - не твоего ума дело! Мал еще! Да и не известно, кого он больше защитил, а ну-ка - ты успел бы нож метнуть?
"Бабка- то кругом права! Ну что, сэр, опять за пацаном не уследили? Как он Вас подставил-то, а? А вообще-то, если честно, пацан здесь не причем, это меня все время тянет из образа выйти, надоело дитем быть, хоть вешайся!".
– Ну, и что надумал?
– И правда: дурак я.
– Значит, поумнел.
– Баба Нинея, а ты и вправду бабу Ягу знала?
– А ты откуда про нее знаешь?
– Да слышал, как ты Юльке рассказывала…
– Ты мне, парень, не ври, меня обмануть трудно, ни у кого не выходит… давно уже не выходит.
– Да я, правда слышал, как ты…
– Но ты про Ягу уже знал раньше. Так?
– Так…
– Откуда?
– Слышал где-то… или читал, не помню.
"Блин! Что я несу! Где ЗДЕСЬ об этом прочесть можно?"
– Читал? Это где ж? У попа вашего, что ли? И что ж там написано?
"Спасибо, бабуля! Этой версии и будем придерживаться. Считаем, что исследование по древнеславянской мифологии имеется в библиотеке отца Михаила".
– Написано, что избушка у нее непростая была. Два выхода у нее: один - в мир живых, другой - в мир мертвых. Вернее, дверь-то одна, но избушка может поворачиваться и к миру живых и к миру мертвых. И сама баба Яга - наполовину живая, наполовину мертвая. И чтобы живому пройти в мир мертвых, надо притвориться мертвым. Потребовать, чтобы она тебя накормила, напоила, в баньке попарила, спать уложила. Ну, вроде бы, как ты - свой. Но есть и пить ничего нельзя, только притворяться, что ешь. Тогда она тебя за своего примет и через избушку пропустит.
– Вон ты о чем!
– Мишке показалось, что старуха вздохнула с облегчением.
– Вот она, благодарность людская: сколько народу вылечила, от смерти спасла, а ее именем теперь… Да, вот так живешь, живешь, и - на тебе.
– О чем ты, баба Нинея?
– Дурак твой поп, и книги у него дурацкие! Не Ягой
– А как?
– А вот это ни тебе, ни другим знать не надо. Есть знания, которые до добра не доводят. Может оно и к лучшему, что настоящее имя забыли?
– Потому, что "во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь".
– Верно! Сам придумал?
– Это в тех "дурацких" книгах написано.
– Да? А еще, что там написано?
– Ну… Вот еще: "Нет памяти о прежнем; да и о том, что будет, не останется памяти у тех, которые будут после". Ты, ведь, об этом только что говорила?
– Говорила… А еще помнишь что-нибудь?
– Помню: "Все вещи в труде; не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием".
– А еще?
– Еще? "Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: "посмотри, вот это новое"; но это было уже в веках, бывших прежде нас".
– А еще?
"Понравилось? Ну, я тебе сейчас расскажу!".
– Хочешь еще? "И нашел я, что горче смерти женщина, потому что она - сеть, и сердце ее - силки, руки ее - оковы; добрый перед Богом спасется от нее, а грешник уловлен будет ею".
– Хорошо тебя поп учит, и ты - молодец. Хорошо учишься.
– Что ж ты меня хвалишь? Это ж христианские книги.
– А что, Экклезиаст разве христианином был?
"Ой! Мамочки! Она Экклезиаста знает! Или у меня опять бред?"
– Ну так как? Был Экклезиаст христианином?
– Н-нет, тогда еще христианства не было.
– Тогда почему книги - христианские? Все - вранье, все - краденое! И все это нам сюда тащат, а от своего, родного отказываться велят, в грязь втаптывают! Огнем и мечом искореняют! Рабами делают, неважно, что рабами божьими. Рабы они есть - рабы. А мы - внуки божьи! Забыл, или вовсе не знал? Учат вас… рабами быть вас учат, а вы учитесь, да ума не прибавляется!
– Баба Нинея…
– Молчи! Про женщин он мне рассказал! Я-то все ждала, что ты другое вспомнишь: "И предал я сердце мое тому, чтоб исследовать и испытать мудростию все, что делается под небом: это тяжелое занятие дал Бог сынам человеческим, чтобы они упражнялись в нем". Упражнялись! Понял? За сколько веков, еще, Экклезиаст предупреждал: думайте своей головой. А вы долдоните по заученному, а толку-то…
– Баба Нинея, а у нас свои книги есть?
– Книги? Может и остались где-то. Были, немного, но были.
– Велесова книга?
– Не слыхала, может и была…
– А если написать? Ну, вот ты наговоришь, а я запишу.
– А попы сожгут.
– Но можно же тайно, чтоб попы не проведали.
– Можно, конечно… заболталась я с тобой, а дел-то… Лежи, поправляйся.
"Однако, сэр Майкл! Позвольте Вам заметить: это и называется фейсом об тейбл, да еще с оттягом. И на пацана не сошлешься, сами напоролись. Но кто же мог знать? Бабка язычница, ведунья-экстрасенс цитирует Ветхий Завет без запинки, да еще и экзамен любимому ученику отца Михаила устраивает. Блин, только и остается повторить за принцем Гамлетом: