Отрок. Ближний круг: Ближний круг. Стезя и место. Богам – божье, людям – людское
Шрифт:
Стали они, значит, пивко попивать да рыбкой закусывать, а в баньке визг девичий, хохот мужицкий… Эти трое на баньку поглядывают и посмеиваются, по рожам видно, а чего говорят, не слышно – далековато. Снова ждем. Больно уж мне захотелось этого кобеля блудливого скрасть, вот только как? Пока раздумывал, так и эдак прикидывал, он мне сам способ и подсказал – выскочил из бани и плюх в воду. Побултыхался немного, остыл и обратно в баньку побег, дальше куролесить.
Ну, думаю, тут-то я тебя и возьму, никуда не денешься – и мордовороты твои не помогут. Изготовили мы с Яшкой, что требуется, я поднырнул и засел под мостками, с которых блудодей в воду сигал.
«Смотри-ка
– Долго сидел, замерз, аж зубы стучать стали, наконец слышу – ноги над головой топочут. Как посыпались в воду! Он, оказывается, не один, а с девками выскочил, я и растерялся – кого хватать?
Стерв сделал паузу, и Мишка понял, что последняя фраза была шуткой. Пришлось улыбнуться и спросить:
– Ну и как же ты разобрался?
– А очень просто! – торжествующе возгласил Стерв. – У блудодея-то ноги волосатые, а у девок-то нет!
– Хитро! – восхитился Мишка. – Я бы и не догадался.
– Ну! – воодушевившись, продолжил Стерв. – На ноги-то я ему петлю и накинул! Яшка тянет веревку, а я блудодея за бороду держу, всплыть не даю, так до наших кустиков и добрались. Кобель этот с перепугу воды нахлебался, надо откачивать, а я боюсь – начнет кашлять да перхать, кто-нибудь услышать может. Зря, оказалось, боялся – девки визг подняли: «Водяной, водяной!», мордовороты тоже чего-то орут. Двое в воду попрыгали, ныряют, ищут, а третий, видать, плавать не умеет, по берегу скачет и указывает, где искать.
Дурни! Мы же его против течения на веревке вытаскивали, а они до самого вечера вниз по течению искали – рыбаков на реку выгнали сети закидывать, вдоль берега по кустам и камышам шарили, а нас-то уже и след простыл.
Полоняник, правда, когда проблевался да прокашлялся, орать собрался, да Яшка его так ловко по горлу стукнул, что тот только сипеть и мог. Хорошо вы все-таки опричников учите, я такого удара не знал.
«Смотри-ка ты, приживается название «опричники», и никакого негативного смысла в него пока не вкладывается. Ну так и неудивительно, полицейских-то функций они не исполняют. Хотя как посмотреть, бунт именно опричники подавляли, по крайней мере – на заключительном этапе. Но все равно в устах Стерва «опричники» прозвучало, пожалуй, как «спецназ» или «гвардия».
– Обратно без приключений добрались?
– Как сказать… – Стерв пожал плечами, – вроде бы без приключений, только намаялись – полоняника на себе тащить пришлось, идти своими ногами отказался, и заставить не вышло, да и непривычен он босиком-то. Когда мимо того хутора проходили, который возле болота стоит, хотел шум поднять – начал биться, мычать, пришлось кулаком угомонить. А еще, когда на островке ночевали, он чуть не всю ночь веревку о край лавки перетирал, пока Яшка ему сапогом по ребрам не напихал. Упорный, словом, полоняник попался. Вот вроде бы и все. Хотя нет! Уже на этом берегу рысь встретили – хороший признак.
– Почему хороший?
– Значит, что не зря дозор с болота сняли, не шастает там никто, уж больно спокойной рысь была – просто подождала, пока мы пройдем. Поскалилась, пошипела, конечно, но видно было, что сытая и уходить с этого места не хочет. Может, котята где-то недалеко, а в неспокойном месте, где люди шляются, рысь с котятами не встретишь.
– Угу, – про рысь Мишке было неинтересно. – По всему видать, вы какого-то начального человека изловили. Допрашивали его? Что говорит?
– Ничего. Алексей немного поспрашивал, побил слегка – молчит, я же говорю: упорный попался. Алексей
– А Нинея?
– Что – Нинея? – удивился Стерв.
– Ты ей ничего про полоняника не говорил?
– Так она и сама все знает, раз не спрашивала, значит, неинтересно, – уверенность Стерва во всемогуществе и вездесущности волхвы была непоколебима.
– Хорошо, дядька Стерв, а что ты сам обо всем увиденном думаешь?
– Ну… – охотник полез чесать поясницу.
«Что за привычка у него? Все либо в бороде, либо в затылке чешут, а он спину скребет».
– Неужто сам не понимаешь, зачем он девок в баню таскал?
– Да не об этом я, дядька Стерв! Общее ощущение у тебя какое?
– Чего?
«Блин, для него, конечно, «баня с телками» штука впечатляющая, но не до такой же степени!»
– Ты зачем за болото ходил? За банным непотребством подглядывать? Что ты понял о хозяине «пятнистых»?
– Думаю, что хозяин «пятнистых» боярыню раньше знал и немного опасался, а потом стал сильно бояться – то ли прогневал ее чем-то, то ли еще что. Был от него сюда сухой путь, его стража берегла, с тех пор там мост и острог остались. А потом он речку перегородил, болотом закрылся, но людей своих через болото посылал. Только что-то у него пошло не так – плотина без пригляда уже много лет, острог в селище превратился, потом воины хорошие кончились, или они чем-то другим заняты. Хорошие-то, даже в ловушку попавшись, так бы не убегали, мешки побросав. Одним словом, размолвка с нашей боярыней на пользу ему не пошла, все стало как-то наперекосяк. То, что мы на той стороне болота видели, – остатки от прежнего порядка, а не сам порядок.
– Ну что ж, пойдем посмотрим, дядька Стерв, на твоего полоняника. Как думаешь, «отмяк» он?
– Да кто ж его знает? Но больше недели в погребе, да соленая пища, да вода через день…
– А почему в погребе? У нас же темница есть.
– Темница учениками заполнена, к воинскому порядку приучаем.
Мишке показалось, что последнюю фразу Стерв произнес не то с насмешкой, не то со злостью.
– Что, так много наказывать приходится? За что?
– Не знаю, наставникам видней.
– А ты что, не наставник, что ли? – деланое безразличие в голосе Стерва Мишке не понравилось. – Сам-то не наказываешь?
– Я лесной науке учу, там в лесу никого наказывать не приходится, а здесь воинские порядки, я их не знаю.
«Похоже, с обучением новобранцев у нас проблемы. Ладно, разберемся с пленным, потом займемся этим. Блин, ну надо же было попу здесь столько проторчать! А стоило ли, сэр, так долго больным притворяться? Или уже привыкли быть хозяином в воинской школе и терпеть любой надзор стало в лом? Что есть, то есть, приходится признать, но, кажется, дело не только в этом. Похоже, сэр Майкл, что природный Лисовин, с которым вас «скрестил» Максим Леонидович, изрядным чревоугодником был. Вы спросонья не уследили, вот он вас «на автопилоте» на кухню и привел, с соответствующими последствиями, так сказать. После такого позорища конфликтовать с отцом Михаилом было просто стыдно, пока он совсем не оборзел. Не обгадились бы с чревоугодием, не пришлось бы «прятаться в болезнь», были бы все время рядом с попом, возможно, все удалось бы разрешить в более мягком варианте. Вот вам и полная замена личности… Промахнулся Максим Леонидович в этом пункте. Надо за собой следить, сэр. Впрочем, это мы уже обсуждали».