Отрок. Покоренная сила.
Шрифт:
— Ятвяг твой крестник, Мишаня.
"Ятвяг? Ятвяги, ятвяги… Что-то такое я знаю. Пруссы, летты, литвины… Или литвины — это уже позже? И где-то там же ятвяги. Летто-литовское (или летто-славянское?) племя. А летто-славяне, вообще, были? Ну ни хрена не знаю! Говорила мама: "Учи историю".
— Ятвяги, это — на запад от кривичей?
— Да, они западные соседи полочан. Имя его — Ёнас, или Йонаш, или Янис. В тех местах такие имена есть. Мать его звала Ёша. Отец-то его точно ятвяг, а мать — не знаю. Ёша совсем мальцом был, не
Взгляд Нинеи метнулся за спину Мишке.
— Стой!!!
Мишка, как только мог быстро, обернулся. В паре шагов позади него, держа в опущенной руке топор, стоял куньевский волхв. Мишка сразу же понял, что Нинея остановила волхва не только голосом — тому явно было не по себе.
— Н-н-н… Н-нинея, н-не мешай…
— Стой! — Властно повторила волхва.
Мужик не послушался, качнулся вперед, сделал маленький шажок к Мишке. Мишка откинулся назад, уперся спиной в стол, одновременно хватаясь за рукоять кинжала на поясе… И тут Нинея ударила. Даже не ударила, а… Мишка почувствовал, что в какую-то долю мгновения через него, от затылка к лицу, от спины к груди, прошло то самое ощущение, которое охватило его, когда он встрял в схватку между отцом Михаилом и Нинеей.
Волхв запрокинул голову назад и упал. Тело его выгибалось дугой, билось в конвульсиях, затылок стучал в пол, на губах выступила пена. Длилось это недолго — всего несколько секунд, потом волхв расслабился, распластался на полу, как тряпичная кукла.
"Вот он, боевой навык ведуньи! Классический эпилептический припадок. На кой ей охрана, она кого хочешь завалит!".
Мишка обернулся к хозяйке дома и успел уловить на ее лице, какое-то… охотничье, что ли, выражение. Да, именно таким бывает лицо у охотника, сразу после выстрела, причем выстрела неудачного — смесь хищности и досады. Но Нинея-то попала!
— Я же специально на околице ждал, чтобы он уйти мог. — Пробормотал, словно оправдываясь за какой-то проступок, Мишка.
— Нож-то убери, не с кем воевать.
Мишка, только сейчас поняв, что успел-таки извлечь оружие, сунул кинжал обратно в ножны. Волхв слегка пошевелился и слабо застонал.
— Вставай!
Голос Нинеи ударил по нервам, как электрический разряд. Мишка сам чуть не вскочил с лавки, такому голосу было невозможно не подчиниться.
— Красава, принеси его одежду, и собери еды в дорогу! — Распорядилась Нинея.
Девчонка забежала за занавеску, из-за которой вышел волхв и деятельно там чем-то зашуршала.
— Вставай!
Волхв со стоном перевернулся на живот, поднялся на четвереньки. Его шатало из стороны в сторону, как пьяного. С четвертой попытки мужику все же удалось подняться на ноги. На Нинею он не смотрел, тупо уставившись на входную дверь.
Подскочила Красава, сунула волхву в руки котомку, шапку и тулуп.
— Сама оденься!
Красава шмыгнула в угол.
— А ты сейчас уйдешь! Насовсем! — От голоса волхвы по спине бежали мурашки, Мишке даже показалось, что на затылке зашевелились волосы. — Если приблизишься к моим землям хоть на день пути, тебя будет корчить так же, как сейчас! Красава, веди его к переходу через реку.
Девчонка вышла за порог, уставилась на волхва чуть исподлобья, немного так постояла и… поманила его к себе пальчиком. Здоровенный мужик двинулся к девчонке как сомнамбула. Та, пятясь спиной вперед, и, не спуская с волхва глаз вывела его из дома.
"Ух ты! Да Нинея ее не только шепелявить отучила. Выбрала, значит, себе преемницу. Ну да, Красава же и раньше говорила, что бабка ее учит.
"Если приблизишься к моим землям на день пути…". Интересно: что Нинея считает своими землями — только округу или все древлянские и дреговические владения? В последнем случае путь волхву заказан аж в три княжества: Турово-Пинское, Киевское и Полоцкое. Может быть еще и в Переяславское, вдруг древлянские земли и туда доходили? Нет, пожалуй, там — земли полян. Ох и сложно мне будет с ней разговаривать, если она считает своими землями целые куски трех княжеств".
— Баба Нинея, я же его отпустил, из плена освободил, чего же он?
— Злой он. Слабый и оттого злой. Не смог прежний волхв себе достойного ученика найти. Измельчал народ. — Нинея вздохнула, брезгливо посмотрела на то место, где только что валялся недавний владыка Куньего городища. — Ты его отпустил… И я отпустила! Но я защитилась, а ты нет! Ты у околицы ждал, а он тебя тут ждал. А я, старая дура, недоглядела. Слабый-то слабый, а мысли прятать умеет. Плохо ты его отпустил, неправильно.
— Да как же я защититься мог? — Попытался возражать Мишка. — Я ж не ведун!
— А слово с него взять, чтобы не вредил? Не подумал? За освобождение мог бы и взять, и никуда бы он не делся!
— Я с него за освобождение секрет заклятья взял.
— Какого еще заклятья? — насторожилась Нинея.
— Он моей тетке чрево затворил, она рожать не могла. Вернее, рожала, но мертвых…
— Паскудник, бабу калечить, детей убивать! Не знала, я б ему самому кое-что затворила. Привози свою тетку ко мне, избавим ее…
— Так я уже. Сам.
— Что? Да ты ума лишился…
Нинея вдруг напряглась, к чему-то прислушалась, на лице ее снова отразилась досада, но она быстро ее подавила и снова сделалась доброй, мудрой бабушкой.
— Как же это ты, Мишаня, сам умудрился?
— Да ничего особенного, баба Нинея. Сделал куклу, проткнул ей живот иглой, потом, на глазах у тетки иглу вытащил, сломал и в кузнечный горн бросил. И куклу туда же. Вот и все.
Нинея задумалась, немного посидела, молча, подперев щеку кулаком, а потом выдала резюме, от которого Мишка чуть не свалился с лавки.