Отряд-4. Битва за небеса
Шрифт:
К тому же и вопрос с сывороткой для дальнейшей борьбы со Ржавой Смертью оставался открытым. Её по-прежнему было бы неплохо произвести в Пирамиде и забросить на Лекту. Лучше, конечно, через тоннель Внезеркалья, который, как мы все очень надеялись, рано или поздно откроется. И хорошо бы не очень поздно. Потому что способ прививок молодого лекаря Йовена Столеды, несомненно, действенен, но сколько понадобится времени и жертв, прежде чем он распространится на всю Лекту? Страшно подумать. Очень может быть, что, если пустить дело на самотёк, некого уже будет и спасать-лечить. Особенно с учётом фактора каравос Раво.
В процессе решения и утряски всех этих вопросов не обошлось без сюрприза, который преподнесли киркхуркхи. Оказалось, что пока я мучительно размышлял о том, как защитить
– А что нам делать на Жемчужине, Мартин? – ответил мне вопросом на вопрос Млайн. – Сидеть на вашем чёртовом необитаемом острове посреди чёртова чужого океана, и ждать, когда откроется канал на Дрхену? Благодарим покорно. Здесь мы хотя бы при деле. И местное население к нам уже привыкло. Ну, почти. Оставьте только один экспресс-госпиталь с электрогенератором и кое-какими деталями, чтобы мы могли соорудить хороший и мощный помехопостановщик электоромагнитным сигналам любого рода. Ещё нам понадобятся, я думаю, заряды к парализаторам, плазменным ружьям и деструктору Влада, если решитесь нам его оставить, а больше ничего и не надо. Глядишь, пока до Пирамиды доберётесь, и сюда канал откроется, тогда и ещё кто-нибудь из наших, может быть, захочет сменить остров в океане на Лекту. Всё веселее. А потом, когда здесь всё более-менее образуется, мы и сами уйдём.
– Куда ж вы уйдёте, если на острове вам не нравится, а на Дрхену пока дороги нет? – осведомился Влад, присутствующий при этом разговоре.
– Так ведь в галактике сейчас везде проблемы, как я понимаю, – сказал Млайн. – А там, где проблемы, всегда пригодятся те, кто умеет стрелять.
– Ясно, – хмыкнул мой друг Борисов, хотя по его обескураженному лицу было заметно, что на самом деле он мало что понимает в мотивациях обыкновенного имперского десантника-киркхуркха. Впрочем, как и я сам.
– А вы, князь, что скажете? – спросил я напрямик у Дравена. – Готовы принять у себя вооружённых пришельцев? Не боитесь, что с ними потом большие проблемы возникнут?
– Не боюсь, – ответил Дравен. – Вернее, опасаюсь, но готов рискнуть. Остаться совсем без помощи на неопределённое время ещё страшнее.
– Мы могли бы дать вам те же парализаторы и заряды к ним, – задумчиво произнёс я. – И даже несколько плазменных ружей. Ну и пользоваться ими научить, соответственно.
– Нет уж, – усмехнулся Дравен. – Чтобы потом у меня из-за владения этим оружием все передрались и меня самого им же на тот свет и отправили? Я свой народ люблю, но и нисколько насчёт него не обольщаюсь. Дай хоть малую возможность, тут же оставят не только без штанов, но и без головы. А так, когда волшебное оружие находится в руках волшебных же существ (да, да, большинство рашей иначе киркхуркхов и не воспринимают), которые к тому же добровольно и безоговорочно, – при этих словах Дравен бросил внимательный взгляд на Млайна и краем рта усмехнулся, – подчиняются их Вершинному князю… Согласитесь, в этом случае мой авторитет только возрастает.
– Подчиняемся мы князю, подчиняемся, – ответил на мой невысказанный вопрос Млайн. – Если вы немного подумаете, то поймёте, что нам это выгодно.
И я им дал себя убедить.
А что мне ещё оставалось?
К тому же и Александр Велга с Хельмутом Дитцем, выслушав мои сомнения по данному поводу, дали один совет на двоих: забей. У нас, сказали они, и это казалось совершенно справедливым, забот полон рот и без киркхуркхов с айредами. Основные проблемы айредов решены? Решены. Ржавую Смерть они, считай, победили, молодцы, а защищать их от каравос Раво киркхуркхи сами вызвались. Чем плохо? Откуда ты знаешь, может, Дравен им что-то пообещал, о чём нам не говорит? Плевать. Наше дело теперь – вернуться живыми и невредимыми домой, а там видно будет.
Я совсем немного подумал и понял, что разведчики правы. Вернуться живыми и невредимыми домой было сейчас, действительно, важнее всего.
2
Шёл
С высоты почти двенадцать километров океан – там, где в нём отражалось солнце, напоминал расплавленное серебро и слепил глаза.
«Хотя, откуда мне знать, как выглядит расплавленное серебро, – подумал Сергей Вешняк, – если я и нерасплавленное-то видел в своей жизни – раз-два и обчёлся? Где-то слышал, что-то похожее, вот и повторяю теперь. Или прочёл. Может быть, в какой-то из книжек, что были в библиотеке у Леонида Макаровича».
Он вспомнил последние пару месяцев жизни в племени и вздохнул.
Бог его знает… Может, и не стоило оставлять насиженное место, где их все любили и уважали и снова лезть, очертя голову, в неведомое? Вот взять, к примеру, его, сержанта Вешняка Сергея Федотовича. Ему двадцать девять лет. В этом возрасте у его отца, простого крестьянина Рязанской губернии, Федота Евграфовича Вешняка уже было четверо детей. А всего мать Сергея Дарья Семёновна родила восьмерых. Шестерых сыновей и двоих дочерей. Не все, правда, выжили. Самые младшие брат и сестрёнка умерли голодной зимой и весной тридцать третьего года, не хватило их малых силёнок дотянуть до лета, когда и крапива вырастает по оврагам, и в лесу какие-никакие грибы-ягоды появляются, и рыбу в речке поймать можно. Братику было пять лет, сестрёнке четыре. Погодки. И умерли один за другим, как и родились на свет. Сначала брат, а за ним и сестра. В январе и марте. А уже осенью, в конце сентября он, Сергей, ушёл по призыву в РККА. За два года дослужился до сержанта и, как младший командир, остался в армии ещё на год. Осенью тридцать шестого демобилизовался, вернулся в родное село, три года оттрубил в колхозе механизатором, а в тридцать девятом, когда началась Финская война, снова был призван в ряды. Воевал в 7-й армии на Карельском перешейке, получил ранение в бедро, чуть не истёк кровью, но санитары – низкий поклон им! – вытащили из-под пулемётного огня, доставили в санбат. Врачи вернули здоровье без потерь, но тут и война с финнами закончилась.
Вновь демобилизовался летом сорокового года, а уже через год опять встал под ружьё. Сначала, как опытный сержант-разведчик, учил зелёных новобранцев, с какого конца за винтовку берутся, но уже в декабре сорок первого попал на фронт и гнал немцев от Москвы. И затем продолжал честно воевать вплоть до начала июля сорок третьего года, когда его родной взвод разведки был украден могущественными сворогами прямо с передовой под Курском и переправлен на далёкую планету под названием Пейана.
А дальше начались приключения, которые и не снились, вероятно, ни одному жителю Земли. Или Земель? Он уже и сам запутался слегка, на скольких Землях и в каких временах этих Земель побывал.
С одной стороны интересно, спору нет. Оказалось, что мир устроен гораздо затейливей, чем можно было бы подумать, даже как следует похмелившись после трёхдневного загула. Но любая затейливость в конце концов утомляет. Наверное. Хочется стабильности, уверенности в завтрашнем дне. Семьи нормальной хочется, наконец, – жены верной и любимой, детей. Двадцать девять лет, как-никак! То есть, с чего начали думу думать, к тому же и пришли.
Возраст.
Годы, которые берут своё. Нет, он всё также вынослив и лёгок на подъём, как и десять лет назад. Пожалуй, даже сегодня он себе, девятнадцатилетнему, дал бы фору. Но вот эта бесконечная война… Будем честны перед собой. В какие бы чудесные невероятные миры и ситуации не заносила их отряд нелёгкая, в конечном счете, всегда приходилось стрелять.
И только стрельба решала всё.
Точная и беспощадная стрельба. Не для того, чтобы напугать, а для того, чтобы убить. Оно и понятно. Старый проверенный способ: нет человека – нет и проблемы, которую он создаёт. Быстро и удобно. Особенно, когда привык убивать и не видишь в этом ничего особенного, из ряда вон выходящего. На войне, как на войне, а война у нас не кончается никогда.
Стоп, тормознул он себя, тихо. Меньше пыли, как сказал бы Валерка Стихарь. Ты кто? Солдат. А солдату положено стрелять. И стрелять хорошо. Работа у него такая, вот и весь сказ. Надоело стрелять – меняй работу.