Отряд апокалипсиса
Шрифт:
— Вот тебе! — выкрикнул бывший бродяга, на ходу поджигая одного из мертвяков; еще одному он миг спустя отсек тесаком потянувшуюся к нему иссушенную руку, — и тебе. И вот вам еще подарочек… йо-ху-у-у!
Под этот клич Освальд заметался, окруженный мертвяками, и разил направо и налево — одного за другим. Кружился вихрем на вершине вала, а ходячие трупы, сумевшие на нее подняться, кто огнем вспыхивал, кто валился вниз.
— Йо-ху! А вы чего ждете? — окликнул бывший вор других защитников Веллесдорфа, — это ж просто неуклюжие болваны. Бояться их нечего.
И жители деревни, вняв его призыву, ободренные двинулись
— Йо-ху! Йоху-ху! — выкрикивал Освальд, охваченный боевой горячкой, — не такие уж они и грозные.
А в следующее мгновение рука с остатками кожи дотянулась снизу до вершины вала и, ухватив бывшего вора за штанину, резко потянула к себе. Освальд повалился, едва не выронив факел. Цепкую костлявую руку он отбросил проворным пинком. Но не успел освободиться, как сразу три мертвяка надвинулись на Освальда, окружая его.
Первого бывший бродяга успел поджечь. А когда второй выбил факел из руки, Освальд сперва рассек этому удачливому мертвяку ступню тесаком. А собрата его оттолкнул, резко вытянув в его сторону ногу. Затем вскочил на ноги и рубанул тесаком по шее ближайшего из ходячих трупов. Удар был удачен… или просто шея настолько рассохлась. Сделавшись нестойкой, как трухлявый пень. Так или иначе, но голова мертвяка полетела на землю. Как потом и он сам — поверженный подоспевшей Освальду подмогой в лице могучего мужика с топором. Лесоруба, как видно.
Достойно держали оборону и у проходов. Пусть и обходясь без сочиненных на ходу кличей. От луков здесь проку было немного, поэтому почти сразу защитники Веллесдорфа перешли к ближнему бою. Благо, проходы были слишком узкими — численное преимущество мертвяков возле них сходило на нет. Зато решающую роль играло боевое умение. А здесь хотя бы сэру Андерсу, капитану Римасу и Сиградду, сыну Торда ходячие трупы безнадежно проигрывали.
Сэр Андерс разил мертвяков бесстрастно, одного за другим. Подошел — получи, подошел — больше никуда не пойдешь. А вот Сиградд, занимавший позицию на противоположном краю деревни, и вел себя с точностью до наоборот. Взревев и потрясая секирой, он перемахнул через телеги, перегораживавшие проход. И ворвался в толпу ходячих трупов, обрушивая на них свое оружие. Разрубленные, сбитые с ног, мертвяки не просто падали — отлетали, отброшенные размашистыми ударами северянина. Оставляя окрест него заметный круг пустого пространства.
А обойти могучего варвара и подобраться к проходу и телегам удавалось немногим. И уж этих немногих с успехом изничтожали засевшие в проходе крестьяне. Кто огнем, кто топорами и косами.
Успех… Что ж, более или менее, но к защитникам Веллесдорфа сие ободряющее словечко в этой битве было вполне применимо. Усиленные четверкой посланников мастера Бренна, деревенские работяги отражали натиск мертвяков, хоть не сказать, что триумфально, но успешно…
Пока разом не проснулись полчища летучих мышей,
То были единственные живые существа, переносившие близость Скверны более-менее сносно. И готовые рядом с нею обитать. С поправкой, разумеется, на высоту замковых башен и донжона, державшую летучих мышей на достаточном удалении от пораженной Скверной земли. Достаточным это удаление было, правда, лишь для того, чтобы летучие мыши могли сохранить остатки рассудка и собственной воли — необходимые для выживания и в той мере, в какой они присущи животным. Но зло, пропитавшее замок, коснулось и их. Превратив в кровожадных тварей, лучшим лакомством почитавших человеческое мясо.
И теперь эти твари, покорные Скверне, вырвались из замковых чердаков. Чтобы тучей накинуться на людей, ночь проводивших не в постелях, но на вершине земляного вала вокруг Веллесдорфа да в оставленных в нем проходах.
Вскоре воздух там наполнился звуком множества хлопающих крыльев и злобным писком.
— Что за дьявольщина?! — завопил капитан Римас, когда одна из летучих мышей на полном ходу врезалась ему в лицо, не прикрытое шлемом, а затем вцепилась крохотными зубками и коготками.
Эту, первую, тварь бывший командир замкового гарнизона мигом оторвал от себя, схватив за трепещущее кожистое крыло. И брезгливо отбросил, заодно с силой встряхнув. Но еще одна летучая мышь приземлилась на руку старому вояке. И попыталась было прокусить перчатку… добро, хоть безуспешно. А две других твари атаковали Римаса сзади. Одна приземлилась на шлем — никакого вреда, отвлекла только. Зато вторая едва не добралась до шеи пожилого воина.
Спас того находившийся рядом сэр Андерс. Просто смахнул летучую мышь пятерней. А затем налету разрубил мечом. Впрочем, в следующий миг ему самому пришлось отбивать атаку. И хоть даже столь мелких противников меч в руке наследника рода Веллесхайм разил точно и верно, от некоторых удавалось отбиться лишь свободной рукой. Буквально отбрасывая, отрывая маленьких ночных охотниц от себя.
Не лучше обстояли дела и у Сиградда. Чтобы держать тяжелую секиру, даже ему требовались сразу обе руки. Так что крушить мертвяков и одновременно обороняться от летучих мышей он не мог. Пришлось вернуться под сомнительную защиту телег в проходе. И там, отложив секиру, со злостью хватать летучих мышей прямо в воздухе. И давить, ломать руками, с жестокой радостью слыша, как хрустят тонкие косточки.
Отвлекался северянин от этого занятия лишь на мгновение-другое. Чтобы снести башку кому-нибудь из мертвяков, подобравшихся к телегам слишком близко.
Но Сиградд, сэр Андерс и капитан Римас хотя бы держали еще оборону. Остальные защитники дрогнули — так впечатлила их внезапная атака с неба, от которой было не укрыться за земляным валом. И орудиями труда крестьянского не очень-то удобно отбиваться.
Забыв о не прекращавших наступление мертвяках, жители Веллесдорфа в большинстве своем кинулись врассыпную. Одни — к своему жилищу, как последнему рубежу. А другие просто побежали, закрыв голову руками и почти не разбирая дороги.
Тем временем первые мертвяки, забравшись на вершину земляного вала, уже спускались с него вниз — в деревню. Кто-то еще пытался их уничтожить, но таковых оказалось маловато. Большинство было слишком занято спасением от летучих мышей.