Отряд "Омега"
Шрифт:
Ольга сидела спереди, рядом с водителем.
— Полчаса, и будем на месте, — сказала она, обернувшись назад.
Василий мрачно кивнул. Потом шепнул Хафизулле, сидевшему рядом:
— Почему ты дернулся?
— Когда?
— Когда прикоснулся к этому.
— Не знаю… Он холодный… Нет. Но он… В терминах Ордена я сказал бы, что он — неверный.
— Ясное дело. Борис неверный, Ольга тоже. Византия — христианская страна.
Хафизулла помотал головой. Да и Василий ощущал себя очень неуютно. Водитель был похож на…
— Ты
— Я выбрал самую близкую дорогу к монастырю, сударыня, — ответил водитель, не поворачивая головы.
Глаза Ольги становились все шире.
— Я знаю все эти места. Ты же… Ты же едешь… Стой!!!
— Мы едем ближайшей дорогой к пункту вашего…
Но водитель не закончил. Ярко сверкнул голубой луч, салон кареты наполнился запахом горелого меха. Голова водителя упала набок, руки соскользнули со штурвала. Ольга выдернула из гнезда ключ зажигания и, приподнявшись, дотянулась ногой до педали тормоза.
Карета, противно взвизгнув шинами по бетону, встала. И вовремя. Через несколько шагов дорога обрывалась глубоким карьером. Василий вышел из кареты. Голая красная глина, далеко на дне — два мертвых экскаватора.
Ольга столкнула тело в карьер. Труп катился до самых гусениц экскаватора. Шикарная соболиная куртка сразу покрылась грязью, ноги в высоких остроносых сапогах раскинуты в стороны.
— Это был блид, я уверена, — процедила Ольга, садясь за штурвал.
Василий и Хафизулла согласно кивнули. Это действительно был блид. Странное везение. Жутковатое. Впрочем, может, водители остальных машин — тоже блиды? Судя по их поведению, такое можно было предположить. Но тогда…
— Ты уверена, что мы дома?
— Дома, Василий, дома. К сожалению. Садись спереди, держи пистолет наготове.
Ольга вдавила газ. Карета понеслась назад, к Магистрали.
Пурдзан ткнул Василия в спину пальцем.
— Что, курпан-баши, в кого ни плюнь — блидом окажется?
— М-да, — Василий развернулся и посмотрел на Бориса, — твое изобретение вовсю пашет у нас на Родине.
Борис только пожал плечами.
Шоссе вывело к реке. Миновав мост, Ольга свернула на набережную. Справа среди деревьев замелькали виллы и служебные корпуса. А впереди поднимались стены монастыря Святой Параскевы.
— Кремль хуже. Согласен.
Борис восхищенно оглядывался по сторонам. Василий тоже оглядывался по сторонам — но с опаской.
— Ты уверена, что мы не едем прямо к шайтану в пасть?
— Не уверена. Настолько ни в чем не уверена, что хочу разузнать… Мы лабораторию проехали. Она закрыта. Но в кельях-то есть кто-нибудь! И в мастерских. Вот мужская половина. Найду отца Цанди. Или отца Гавриила. Они должны рассказать.
— А если и они…
— Тогда именно я должна их убить.
Стальные ворота, украшенные литьем, были распахнуты настежь, как обычно. Ольга припарковала карету на пустой стоянке и взбежала по широкой каменной лестнице.
Двигались в боевом порядке:
В конце коридора, после двух поворотов, находился выход на лестницу черного хода. Ольга заспешила вниз. Прошла первый этаж — дверь была почему-то заколочена. Но Ольга и не собиралась на первый этаж. Она спускалась все ниже и ниже — в подвал, на третий уровень.
Вдоль голых крашеных стен тянутся трубы. Металлические двери заперты. Ольга перешла с быстрого шага на бег. Остальные еле за ней поспевали.
Опять навстречу попались монахи, два человека и один треух. И опять монахи прятали глаза, не отвечая на приветствия.
Ольга остановилась перед широкой низкой двустворчатой дверью. Надавила на кнопку звонка. Никто не отозвался. Тогда Ольга толкнула дверь и вошла в помещение, где раньше, бывало, проводила целые дни: в Оружейную Мастерскую монастыря, вотчину отца Гавриила.
Станки, обычно шумные, молчали. Разгар дня, но рабочие спецовки висели на положенных им гвоздиках. Никого. Только два человека — один, монах, понуро сидит за столом мастера. Другой, в шелковой темно-лиловой тунике и синем хитоне из тонкой шерсти, стоит спиной к двери.
В сидящем монахе Ольга признала отца Гавриила. Он не прятал глаз. Но лучше бы он их прятал. В близоруких серых глазах отца Гавриила, устремленных на Ольгу, светились два чувства: грусть — и ненависть.
Ольга сделала шаг по направлению к столу, хотела что-то сказать — но вдруг замерла. Человек, стоявший около отца Гавриила, обернулся. Это был Протосеваст Византийской Империи Мануил Рюрик. Значит, он не погиб? И зря его отпевали в Храме Святой Софии?..
— Здравствуйте, принцесса, — сказал он ровным голосом. Не улыбнулся, не кашлянул, как обычно…
— Здравствуйте, лейтенант Гирей, — продолжил Протосеваст, — я знал, что вы появитесь именно здесь. Я ждал вас, чтобы арестовать. Принцесса Ольга обвиняется в государственной измене, лейтенант Гирей и его спутники обвиняются в шпионаже в пользу соего государства, Османской…
Василий выстрелил. Пули попали Протосевасту в груь и в живот. Протосеваст упал, не изменившись в лице, не застонав. Просто упал, как мешок.
Отец Гавриил вскочил на ноги. Ольга с ужасом обернулась к Василию.
— Ты что!!! Это же… Ты убил…
— Это не Протосеваст. Он не жестикулировал. Он… блид.
— Псих! — заорала Ольга, схватив Василия за лацканы безрукавки.
— Он прав, ханум, — раздался голос Пурдзана.
Хафизулла присвистнул. Борис тяжело задышал.
Из-за толстых колонн, поддерживавших низкий потолок мастерской, из-за станков, из-за легких пластиковых перегородок — отовсюду появились фигуры в серых туниках.