Отряд смертников
Шрифт:
Не знаю, как насчет цивилизации тварей, но если так дело пойдет и дальше, то останутся люди лишь где-нибудь в пустынях, джунглях да на севере в тундре оленей пасти. Но надолго ли? Рано или поздно эта мразь и туда доберется. Возможно, всех не убьют – в своих зоопарках держать будут, как реликтовых животных. Да что там говорить! – И он тяжело вздохнул.
Все молчали: говорить было нечего. Хотя бы потому, что на подобные темы столько уже говорено! Любимая мечта для всех – чтобы вновь можно было безопасно пользоваться электричеством. Да и не только им. Ладно бы, только те приборы и механизмы,
«Или тот же паровоз. Уж там-то чего, казалось бы, опасаться? Пытались в одном месте запустить железную дорогу, и тоже плачевно все закончилось. Как будто специально нас кто-то в каменный век отбросил», – думал Чужинов.
Ходили упорные слухи, что есть люди, на которых электричество не действует вообще, и они могут пользоваться им без всякой опаски. Все о них слышали, но лично с ними не встречался никто.
– Все, спать, – скомандовал Глеб. – Лампу не тушим, при свете веселее.
По дороге сюда они смогли разжиться почти полной канистрой бензина, и оставалось только добавить в него достаточно соли, чтобы пользоваться им вместо керосина без опаски.
– Первыми заступают Егор с Киреевым, следом Поликарпов и я. Иначе два этих мушкетера на полночи заведутся, рассуждая о высоких чувствах, – улыбнулся Чужинов.
Дежурить придется по двое, пусть сон теперь сокращался у каждого: свежа была в памяти картина каюты круизного теплохода. По-прежнему непонятным оставалось и то, каким образом туда смогли проникнуть твари. Чья-то беспечность? Не тот Игнатьев человек, чтобы дать кому-то расслабиться хоть на секунду.
Чужинову все не давала покоя мысль, высказанная самым молодым из них – Егором.
– Только не сочтите за бред, – сказал тот, когда они еще были на теплоходе. – Вдруг появились и такие облудки, которые могут влиять не только на себе подобных, но и на людей? Допустите на мгновение, что они все же существуют. Тогда все становится ясным: кто-то из своих же дверь и открыл, сам того не желая.
Двое дежурных для того, чтобы приглядывали друг за другом, и Глеб об этом заявил в открытую. Если, конечно, твари не способны взять под контроль сразу обоих. Но не бодрствовать же всем вместе? Да и дежурить по трое – это уже перебор.
– Эх, Сема, как я теперь тебя понимаю! – ворочался в спальном мешке Денис.
– Ты о чем? – сразу же откликнулся Поликарпов, ожидая услышать в свой адрес какую-нибудь очередную колкость, коими Войтов был переполнен доверху.
– Это я о твоей любви к парилкам, – ответил тот. – Вернемся, сутки из нее не вылезу.
– Я – неделю, – сказал Рустам. – Даже если без девочек. А вообще надо было в библиотеку наведаться.
– Чего ты там забыл?
– Какую-нибудь книжку интересную перед сном почитать. Чтобы с драконами и магией, я вообще любитель подобного чтива.
– Откуда там подобное, любитель драконов? Здесь медицинское учреждение, научный центр. Да и врешь ты все: поди анатомический атлас прихватил бы,
– Чего? – Рустам протяжно зевнул.
– Ягодичные мышцы на латыни. Что тебя еще может заинтересовать?
– А ты-то откуда название знаешь? От своих знакомых медичек набрался?
– Я – человек образованный в отличие от некоторых, – фыркнул Войтов.
– А скажи тогда… – Рустам некоторое время помолчал, вероятно, собираясь поставить Дениса в тупик. – Ладно, можешь не говорить: все равно не знаешь. Gluteus, – хмыкнул он. И через некоторое время, как будто бы в полудреме: – Как только вернемся, так сразу Войтова и убью, достал уже.
– А это для чего? – Семен Поликарпов вертел в руках инструмент, похожий на огромный пинцет, но с рукояткой, очень напоминающей пистолетную, и с винтовым зажимом.
На миг оторвавшись от окна, сквозь которое он наблюдал за улицей, Войтов взглянул в его сторону.
– Для удаления гланд, – пояснил Денис.
– Изуверы – таким в глотке ковыряться, – пробормотал Семен, после чего взял следующий экспонат, выглядевший еще более зловеще.
– Во, цепная пила! – Он покрутил ручку сбоку, отчего цепь со скрежетом провернулась. – А ею что делали? Кости пилили?
– Да, Сема, именно кости. Причем черепные: пила для трепанации, – снова посвятил его Войтов.
– Дёня, и откуда ты все знаешь? – изумился Поликарпов.
– Семен, там же написано, взял бы и посмотрел. Музей это, без объяснений нельзя.
– Денис, что там? – Чужинов рассматривал два микроскопа, выбирая из них тот, который стоит взять с собой. Оба выглядят не новыми, непонятно, что у них с линзами, и вообще, рабочий ли хотя бы один из них. Возьмешь не тот, а потом окажется, что, рискуя жизнью, пер на себе ненужную вещь, которой место на свалке.
– Как будто бы больше не было, – откликнулся тот.
Мелькала на горизонте парочка зимних тварей, затем они куда-то исчезли.
– Подойди, Денис, ты ведь у нас главный специалист по оптике. Семен, подмени его.
Сам Чужинов последний раз пользовался микроскопом еще в школе на уроке биологии. Как пользовался – смотрел вместе со всеми по очереди на предметное стеклышко, а что на том было, он и забыть-то давно уже успел.
Они находились в музее, вернее, в зале экспозиции, посвященной истории развития медицины. Некоторые экспонаты представляли собой такую древность, что, глядя на них, Семен Поликарпов невольно вздрогнул. Но сейчас, когда в мире отсутствовало электричество, именно они оказались востребованными и именно за ними и пришли люди в Однинск по просьбе Старовойтовой.
– Чужак – это не та оптика, которой я привык пользоваться, – начал объяснять Денис, после того как осмотрел оба экземпляра. – Ты бы у меня еще о телескопах проконсультировался. И вообще, что тут соображать: давай оба захватим. Не такие уж они и тяжелые, допрем.
– Я и сам так думаю, – кивнул Чужинов. – Но упаковывать сам будешь, не отвертишься.
Подошел Киреев, взвесил на руках один из микроскопов.
– Допрем, чего уж там. Плохо, что они разные, один сломается – другой на запчасти пошел бы.