Отряд смертников
Шрифт:
Глава 30
Горемыки
Глеб, сжав кулаки до побелевших костяшек, стоял неподвижно, и на щеках его играли желваки. Стоял и смотрел вниз, в темную глубину провала, на дне которого бушевал поток. Туда, где исчезло тело Дениса Войтова. Стоял, застыв как изваяние, не обращая внимания на полный отчаяния и безнадеги голос Киреева:
– Глеб, уходим! Чужак, сваливаем! Чужак! Чужа-а-ак!
Войтов выполнил свое обещание, покончив с тварью, пусть и не зубами, как грозился. Вот она лежит – с виду типичный облудок светло-палевого окраса, с серыми пятнами. Морда в шрамах, что тоже обычно: мир тварей никогда не берет, и грызутся между собой они
– Мразь! Погань! Паскуда! – Глеб снова и снова ожесточенно вонзал носок обуви ей в бок: столько людей из-за нее погибло, и каких людей! Из-за нее они потеряли все, за чем отправились в такие места, куда люди в здравом уме и под страхом смертной казни не отправятся. – Пошли, Прокоп, – наконец устало произнес он и, не удержавшись, напоследок еще раз приложился ногой.
Загнавшие их в здание вокзала твари начали дохнуть уже на третий день. Такой удачи не ожидал никто, все приготовились к долгой осаде. Особенно после того, как убедились – выбраться из помещения можно только через входную дверь.
– Одна надежда, что зима, – еще в первый день высказался Прокоп. – Летом они бы нас надолго здесь заперли. До самого конца. А так есть надежда.
– Если та мерзота других не приведет, когда эти передохнут. Так и будут сменять друг друга, – усомнился Войтов. – Чужак, может, придумаешь что-нибудь? Ты же у нас в этом деле мастер. Сколько раз казалось: все – безвыходное положение, а ты – раз! – и получайте, хлопцы.
– Может, и придумаю, – ответил Глеб. И сразу же добавил, чтобы понапрасну не обнадеживать: – Что вряд ли. – После чего обратился к Кирееву: – Андреич, может быть, по твоей части что-нибудь сообразить можно? Какой-нибудь фугас соорудить? Такой, чтобы и им вред был, и нам от него не досталось?
Тот размышлял недолго:
– Можно и фугас. Думаю, что ответка нам от взрыва не прилетит. Этот вокзал, – хлопнул он ладонью по стене, – точно Октябрю ровесник. В те времена считались они объектами стратегическими, потому и строили их соответственно. Да и нет у меня столько взрывчатки, чтобы его обрушить. Проблем вижу две. Во-первых, нужны поражающие элементы. И вторая, не менее важная, – закинуть его удачно. Так, чтобы в самое их скопление угодить, а они где-то за стеной прячутся, на вид не лезут, иначе бы мы их без всяких хитростей перестреляли. Ну и чтобы дверь нам взрывной волной не вышибло. А то мы им только на руку сыграем, – хохотнул он.
– Ты, главное, сделай, а уж закинуть-то мы закинем, – обнадежил Киреева Чужинов. – Вон гардина над окном. Подвесим твой фугас на ее конец, в дверное окно высунем и метнем за угол.
– Ну, тогда собирайте элементы, – пожал плечами Прокоп.
– Это мы мигом, – кивнул повеселевший Денис.
Безусловно, всех тварей одним фугасом не извести, но появилось хоть какое-то занятие, вместо того чтобы убивать время в ожидании непонятно чего. В ход пошло все, что имело небольшие размеры и достаточно тяжелый вес: начиная от гвоздей, шурупов и болтов с гайками, извлеченных откуда только можно, и заканчивая порубленными на кусочки спицами от чудом оказавшегося в помещении мотоциклетного колеса. Прокоп бросал взгляды на все росшую кучу поражающих
– Да хватит вам, в самом-то деле: у меня и взрывчатки столько не найдется. Или гардина ваша веса не выдержит – согнется пополам, – ухмыльнулся он.
Наконец все было готово.
– Ну что, кто будет метать?
– Дёня, кто ж еще? Он единственный снайпер у нас, – улыбаясь, заявил Глеб.
– Ну, Чужак, вот это ты меня подставил! – Денис улыбался тоже. – И отмазаться-то нечем!
– Все готовы? – Войтов стоял с гардиной в руках, на конце которой висела, как выразился ее создатель, «твариная смерть».
Глеб кивнул: готовы.
– Тогда поджигай! – И тут же засомневался: – Прокоп, шнур не слишком длинный? Твари не успеют бомбу твою в клочья разнести до того, как рванет?
– Может, и успеют, – ответил Киреев. – Но пусть уж лучше твари ее порвут, чем она раньше времени сработает, еще перед дверью.
– Логично, – согласился Денис. – Чужак, открывай окно!
Едва Войтов закинул сверток за угол, как все они бросились в дальний от дверей конец помещения, туда, где лежал Егор. Рухнули на пол, зажмурив глаза, закрыв руками уши и широко открыв рот. Прошло несколько томительных мгновений, когда им уже показалось, что затея не удалась, и прогремел взрыв. Возможно, мощнее, чем на то рассчитывал Киреев, поскольку здание ощутимо содрогнулось, а несчастный металлический шкаф для одежды завалился набок. Чужинов с Войтовым как по команде рванулись к входным дверям. Существовала вероятность, что та может распахнуться либо откроется засов, и стоило подстраховаться. Кроме того, была надежда, что обезумевшие твари начнут метаться по вокзалу, и тогда появится возможность достать их из дверного окна. Так оно и случилось: оба они успели расстрелять по пистолетному магазину, пока те наконец успокоились, скрывшись из виду.
– Не знаю, скольким из них бомбой Андреича мозги по стенкам размазало, но десятка полтора-два мы положили точно, – перезаряжая пистолет, резюмировал Войтов. – Может, еще у кого какая-нибудь стоящая идея есть?
– Идея не идея, но мысль у меня такая, – начал Киреев, после того как принял заслуженные поздравления. – Самим укрыться в «обезьяннике», – указал он движением головы на отделенную решеткой часть помещения для задержанных, – а дверь открыть. Они не устоят перед соблазном, ринутся сюда, ну а уж мы их… – и Прокоп несколько раз согнул и разогнул указательный палец.
Глеб раздумывал недолго:
– Не выйдет. Какую-то часть мы перестреляем, но дальше возникнут проблемы: когда они сообразят, в чем дело, снова спрячутся, но как только мы попытаемся закрыть входную дверь, так сразу и появятся.
– И что тогда делать?
– Просто ждать. Твой вариант как самый крайний.
Ждать – дело привычное, но с тем мизером продуктов, который у них оставался, перспектива не сулила им ничего хорошего. И они ждали, внутренне приготовившись к тому, что ожидание затянется. Беспокойство вызывало состояние Егора, который бодрился, пытался улыбаться, но когда забывался, частенько постанывал.
Все началось с того, что за дверями послышалась грызня. Твари не способны издавать звуки – устройство гортани не позволяет, но хрипеть умеют, как никто другой. Особенно после долгой пробежки. Или как сейчас, издыхая от зубов собратьев. Сначала у людей душа радовалась. Но затем вся эта возня начала действовать на нервы настолько, что уши пришлось заткнуть ватными пробками: звуки стали невыносимы. В разгар свары им даже удалось пристрелить несколько, когда те в пылу разборок потеряли представление о всякой осторожности.