Отряд зародышей
Шрифт:
А вот это мне уже совсем не нравится. Ведь предупреждал же! Пора вмешаться.
— Одуванчик! — заорал я на весь лес, — Одуванчик, чёрт бы тебя побрал, ты где? А ну, бегом ко мне!
Как и следовало предполагать, тот вынырнул из-за дерева в ту же секунду, как был вызван мной.
— Ты где шляешься, обормот? Почему я тебя по всему лесу разыскивать должен?
— Мы тут это, господин сержант, — залепетал он, — мы тут лошадь господина графа…
— Кого!? — казалось, моему изумлению не будет предела, — какого ещё, чёрт возьми, графа? Откуда он здесь
— То есть, виноват, господин сержант… В смысле — Дворянчика, — быстро поправился парень, — лошадь мы ему объясняли с Цыганом как рассёдлывать.
— Объяснили?
— Да. То есть, не то, чтобы очень…
— Наплевать! Остальное Цыган потом сам объяснит. А ты — марш за дровами! И чтобы через десять минут вот здесь, на этом самом месте, горел костёр.
— Так ведь, господин сержант, за дровами же уже пошли…
— Ты что, не понял? Я сказал, чтоб через десять минут вот здесь был костёр! Хватит болтать! Марш выполнять приказание!
Одуванчик, похоже, понял, что дальше спорить — судьбу гневить. То есть, в данном случае — меня. И счёл за лучшее ретироваться.
Очень хорошо. Теперь — дальше.
— Цыган! Дворянчик! Оба ко мне! Живо!
— Я здесь, господин сержант, — Цыган среди всех выглядел самым бодрым. Видимо, сказывалась привычка к кочевой таборной жизни. Дворянчик появился из-за дерева молча и встал несколько отстранённо и с насупленным видом.
— На вас — ужин.
— А что готовить-то? — это Цыган.
— А вот чего сготовите, то и есть будем.
— Ладно, — Цыган озадаченно почесал затылок, подумал и направился к возам с поклажей.
Подгоняемый моим мрачным взглядом, Дворянчик нехотя двинулся следом.
К тому моменту возчики уже своих лошадей распрягли, обтёрли пучками травы и, стреножив, пустили пастись.
Подошедшему к повозкам Цыгану они без слов выдали котёл для приготовления пищи и потребное количество продуктов. Перетащив вдвоём с Дворянчиком все припасы поближе к будущему костру, Цыган принялся за чистку овощей. Дворянчик же, как более привычный к обращению с подстреленной дичью, занялся разделкой мяса. Навык у него в этом деле был не ахти какой, но кое-что всё же получалось…
Пару минут спустя на поляне появился Одуванчик с охапкой сухих тонких веточек. Усевшись на том месте, что я ему указал, он сложил нечто вроде шалашика и принялся сноровисто высекать огнивом искры…
Присев рядом с Одуванчиком, я некоторое время наблюдал за его действиями. Потом, как бы невзначай, спросил:
— Слышь, Одуванчик, а у тебя что, лакейская натура в крови, что ли?
— Почему это? — он даже несколько обиделся и, оторвавшись на мгновение от высекания огня, обернулся ко мне.
— А чего ж ты по старой привычке кинулся чужую лошадь рассёдлывать?
— Так ведь, господин сержант, мне это не трудно. А господина графа… То есть, Дворянчика, — тут же поправился он, поймав мой взгляд, — надо же было что-то сделать, чтоб он на Цыгана не кинулся. Он знаете какой? Сначала натворит чего-нибудь, а потом ходит, сам себя ругает. За горячность свою. Он ведь на самом
— Понятно, — сказал я, глядя, как Одуванчик подкладывает в огонь мелкие веточки, — а ты, стало быть, решил ему вроде няньки быть?
— Ну, почему — няньки? — пожал парень плечами, — просто должен же кто-то его от ошибок глупых удерживать.
Мне он вдруг стал интересен. Вроде бы обычный деревенский увалень. Да ещё совсем пацан. Даже в сравнении с остальными. А рассуждал уже совсем, как взрослый, состоявшийся мужчина. Не смотря на всю его доверчивость и добродушие, в нём чувствовался некий внутренний стержень, прочно удерживавший Одуванчика на однажды выбранном жизненном курсе и не позволявшем с него свернуть. Видимо, сказывался хоть и не продолжительный, но достаточно насыщенный событиями жизненный опыт. Особенно приобретённый за последние несколько месяцев жизни.
— Хорошо, — согласился я, — приглядывай за ним. Но если я ещё раз замечу что-либо похожее на прислуживание — вылетишь из отряда к чёртовой матери. Усвоил?
— Усвоил, — кивнул он, коротко взглянув на меня и отмахиваясь рукой от дыма.
— А ты молодец, — не преминул похвалить я его, поднимаясь с земли, — умеешь костёр разводить.
— Да уж, — улыбнулся он, — мы ведь дома с ребятами в ночное часто ходили. А там костёр — первое дело! Научишься…
Взгляд его вдруг стал отсутствующим, устремлённым куда-то вдаль. Глаза затуманились, а голос сделался тихим и задумчивым. Не иначе, дом вспомнил…
Ко мне подошёл, помахивая веточкой, Браур. Постоял, легко отмахиваясь от комаров и поглядывая по сторонам.
— Сложно с ними будет, сержант, — произнёс он.
— Ничего, — хмыкнул я, — обтешутся…
— Хотелось бы пожелать вам удачи…
— Пожелай.
Вскоре появились посланные за водой воины. Установив рядом с Цыганом бак и пару вёдер с водой, они принялись поить лошадей. После чего наконец-то смогли позволить себе небольшую передышку. Немного позже появились и остальные, волочившие за собой несколько тонких засохших осин и берёз. По моим самым скромным прикидкам, этих дров должно было хватить до утра с лихвой.
Постепенно всё как-то само собой образовалось и маленький военный лагерь зажил своей обычной походной жизнью.
Цыган время от времени помешивал большим деревянным черпаком бурлившую в котле густую похлёбку, при этом то добавляя в костёр дрова, то отодвигая горящие ветки в сторону, когда закипало уж слишком бурно.
Кто-то занимался дырой на плаще, пришивая латку крупными широкими стежками. Те, кто ходили за водой, умылись прямо в ручье. Остальные, оттащив два ведра в сторонку, сейчас с удовольствием, фыркая и плескаясь, смывали с себя дорожную пыль.